Пантера пихнул меня в руку и указал на двери, которые вели в ангар, и я рассмеялся.
Когда мы протиснулись сквозь них и вышли на палящее летнее солнце, взлетно-посадочная полоса под нашими ногами излучала столько тепла, что я мог поклясться, что если разбить на ней яйцо, оно поджарится за считанные секунды.
Я выхватил из кармана свои авиаторы и надел их, когда мы направились к F/A-18F Hornet, на котором нам предстояло лететь сегодня. После того, как мы прошли предварительную проверку, я обошел вокруг и обнаружил, что Пантера ждет у ступенек, ведущих в кокпит (прим. отсек, предназначенный для экипажа и пассажиров).
— Все хорошо? — спросил я.
Пантера прикусил нижнюю губу зубами, а затем снова посмотрел на меня и кивнул.
— Ага.
— Ты уверен?
— Я уверен.
— Тогда ладно.
Я как раз собирался подняться по лестнице, когда Пантера схватил меня за руку.
— Я доверяю тебе.
Высокомерная усмешка изогнула мои губы, легкая нервозность, которая была несколько минут назад, исчезла с этими тремя словами.
— Хорошо. Тогда садись и пристегнись. Я собираюсь взять тебя в поездку твоей гребаной жизни.
Глава 21
Пантера
О боже, поехали.
Пока Соло выруливал на взлетно-посадочную полосу, я сидел на заднем сиденье «Хорнета», просматривая экраны и циферблаты, которые я использовал бы для управления миссией — ну, если бы у нас была миссия. Как бы то ни было, Леви фактически дал зеленый свет Соло взять меня на эту увеселительную прогулку, и одно это должно было напугать меня до чертиков. Кто знал, каким, черт возьми, будет полет с таким пилотом как Соло, нарушающим все правила?
Иисус. Я чувствовал, как мои руки потеют сквозь перчатки, мой пульс участился, хотя и не так быстро, как когда я был единственным, кто контролировал ситуацию.
— Ты готов это сделать? — спросил Соло по коммуникатору. Я слышал, как он был взвинчен, и хотел бы чувствовать то же самое. Но все, на чем я мог сосредоточиться, кроме своей работы, — это то, как мой желудок скручивался в гребаные узлы.
— Да. — Больше я ничего не смог выдавить, потому что, как только это слово слетело с моих губ, Соло завел двигатели. Он не терял времени даром, набирая скорость, но когда он поднялся горизонтально, а не под углом, я застонал, точно зная, что он собирался сделать.
Секундой позже он развернул нас на девяносто градусов, чтобы оторваться, и самолет взмыл прямо в небо — эффектный трюк, который могли провернуть только лучшие из лучших. При обычных обстоятельствах я жил ради адреналина от этого взлета, но сейчас это точно не помогало мне вернуться к полетам, ублюдок. Я уже начал думать, что это наказание, а не способ помочь мне выбраться.
Соло закричал, когда мы умчались в синеву, мое беспокойство взлетело до небес вместе с его возбуждением. Хорошо, что он летел один, потому что я не был уверен, что смог бы оторвать нас от земли.
— Каково это — вернуться? — спросил Соло, выпрямляя нас и придерживаясь на данный момент невидимой линии. Это дало моему желудку время успокоиться.
— Заткнись.
— Мы можем поговорить. Мы здесь одни.
— Я не хочу говорить.
Последовала пауза.
— Ты чувствуешь это, так ведь?
— Просто управляй этим гребаным самолетом.
Это было сказано зря, потому что Соло усмехнулся, а затем снова пошел вертикально, пикируя вверх и вниз, как будто приближаясь к цели. Я сосредоточился на том, чтобы дышать ровно, даже когда мои глаза метнулись к навесу, как будто я ждал, что воздух просочится сквозь него.
Этого не случится. Просто остынь, черт возьми.
Когда Соло приступил к серии «бочек», я напомнил себе, что делал это сотни раз. Мне не нужно было думать обо всех вещах, которые могли пойти не так; мне нужно было оставаться в настоящем моменте.
И… вот тут-то и появился страх. Все эти «что, если».
— Там сзади у тебя ужасно тихо. Ты не хочешь немного порисовать?