— Ты в порядке?
Зак бросается ко мне, и я отрицательно качаю головой. Говорить не могу, потому что не знаю, что сказать. Как говорить с ним? Может, уйти? Это не важно, ведь через десять дней я все равно уеду.
— Расскажи мне, что произошло, Никки, — он поворачивает кресло так, чтобы я оказалась лицом к нему, и садится на корточки, глядя мне в глаза.
Я смутно слышу голос Мии. Зак кладет руку на стол, но я продолжаю смотреть вниз, избегая его взгляда.
— Она для меня ничего не значит.
— Не в этом дело, — я задыхаюсь, едва слышно произнося слова. В горле стоит ком. Когда я поднимаю взгляд на Зака, слезы уже невозможно сдержать.
— Тогда расскажи мне. Скажи, что сейчас тебя расстроило?
— Причина в аварии, — я смотрю на него глазами, полными слез, и делаю глубокий вдох. — В Марка и Эндрю врезалась дочь губернатора Миннесоты. Ей только исполнилось шестнадцать, и ее мать решила спасти дочь от наказания, поэтому она солгала, что в тот вечер сама вела машину.
На минуту я замолкаю и закрываю глаза.
— Как только местная пресса узнала о ее лжи, история стала национальным достоянием на многие месяцы.
Я смотрю, как Зак качает головой.
— Я не понимаю, какое отношение это имеет к снимкам, к нам.
Мы. Я вздрагиваю от мысли. Впервые кто-то из нас использует слово мы, словно являемся настоящей парой. Сердце наполняется болью от услышанного, ведь сейчас я близка к тому, чтобы уехать, потому что должна. У нас нет будущего, если я не смогу избавиться от прошлого.
— СМИ осаждали мой дом месяцами, Зак. Я примирилась с семьей губернатора вместо того, чтобы подать на них в суд. Меня называли всеми возможными именами. Некоторые считали, что я взяла деньги и заработала на смерти моих родных. Это было ужасно.
Я смотрю на фотографию на экране ноутбука и снова начинаю плакать. На снимке отчетливо отображаются все мои чувства к нему, которые испытываю к нему с того самого дня, когда он пришел в мою квартиру и выслушал историю моей жизни.
Любовь. Я влюбляюсь в мужчину, находящегося сейчас передо мной, живущего жизнью, частью которой я не стану.
— Мне не дали пережить горе в одиночестве. Каждый шаг отслеживался и обсуждался. Я больше не хочу так жить.
Слышу, как ахает Миа позади меня. Она точно знает, что я собираюсь сделать. Не знаю, почему ее это удивляет, ведь она осведомлена о том, как сильно я пыталась защитить свою личную жизнь. Даже в своей карьере фотографа использовала вымышленное имя.
— О чем ты, Никки? — Зак поднимается, и мне приходится смотреть ему в глаза. Он скрещивает руки на груди, нахмурившись. Я не хочу смотреть на него. Хочу повернуть время вспять. До встречи с Заком, до похода в бар Джека, до того, как сказала Миа о желании двигаться дальше. Еще одна неделя, еще один день и ничего подобного не произошло бы.
Мне не пришлось бы прощаться с парнем, в которого только начала влюбляться.
— Мне нужно вернуться домой.
Меня прерывает Миа.
— Никки, ты не можешь так поступить. Ты не хочешь этого.
Я не обращаю на нее внимания.
— Стоит кому-то в прессе узнать мое имя, не составит труда найти информацию о моей семье. Я не собираюсь снова проходить через это, Зак.
Он мрачнеет, поднимая меня с кресла.
— Позволь помочь тебе. Не сбегай от меня вот так.
Я вытираю вновь подступившие слезы.
— Я не хочу, чтобы фотографии моей семьи использовались для плакатов, агитирующих не пользоваться телефоном во время вождения. Не хочу, чтобы они засветились в «желтой» прессе. А именно так и произойдет, если я свяжусь с тобой, Зак. Ты слишком известен, чтобы подобное пропустили. Я не хочу рисковать, — снова вытираю слезу. — Я недостаточно сильна.
Он опустил ладони мне на плечи, словно не желая, чтобы я покинула это место. Вспышка в его взгляде оказывает на меня влияния, но поделать уже ничего нельзя.
— Ты самая сильная женщина, которую я знаю
— Тогда я больше не хочу быть сильной. Возможно, я снова хочу стать нормальной, — я кладу ладонь на его щеку. — Прости.
Мне действительно жаль, что оставляю его, но я не могу придумать ничего лучше.
И как только он собирается заговорить, дверь открывается, и входит Джейк. Я отворачиваюсь, чтобы он не смог увидеть мои слезы, но в воздухе витало такое густое напряжение, что он вполне мог догадаться.
— Зак, — тихо и обеспокоенно говорит он. — Тебе нужно готовиться.