Я не только дерзко ответила в присутствии Альберто, но и просто проговорилась, что видела его племянника в Дьявольской Яме. Что подразумевает, что меня сопровождают не только для того, чтобы повидаться с отцом и обратно, как это должно быть. Мое сердце учащается, в горле пересыхает, и я жалею, что не смогла проглотить эти слова так же быстро, как я их произнесла. Особенно когда Альберто щелкает костяшками пальцев и шипит что-то по-итальянски.
Внезапно до меня доходит, что что-то не так. Я единственная, кто смотрит на Альберто, ожидая его реакции. А все остальные? Их коллективное внимание сосредоточено на Анджело. Это почти так же, как если бы они, затаив дыхание, ждали, что он собирается делать дальше.
Я заставляю себя тоже посмотреть на Анджело и понимаю, что теперь он смотрит прямо на меня. Его взгляд тяжелый и холодный. Безразличный. Как будто он смотрит на долларовое меню Макдональдс, а не на девушку, которая только что бросила ему вызов.
Следующие несколько секунд тянутся, как мне кажется, целую вечность. Затем он подносит стакан с виски к губам, делает ленивый глоток и поворачивается к Данте.
— Раф сказал, что вы ремонтируете Grand. Звучит дорого.
И вот так напряжение рассеивается в разговоре о последнем деловом предприятии Висконти. Все забыли мой крошечный акт бунта, но я, кажется, не могу отделаться от ощущения, что последствия моего остроумного пьяного высказывания позже поднимут свою уродливую голову.
После того, как официанты убирают десерт, Альберто похлопывает себя по толстому животу, хлопает в ладоши и объявляет: — Время веселиться!
Отлично.
Стулья со скрипом отодвигаются, и все просачиваются через двери вниз, в подвал. Вместо того, чтобы последовать их примеру, я вскакиваю и, пошатываясь, направляюсь в гостевую ванную рядом с кабинетом Альберто, ту самую, в которой спутница Тора, предположительно, нюхала кокаин из позолоченной раковины.
Мне просто нужно время, чтобы собраться с мыслями. Чтобы немного протрезветь. Вино ударило мне прямо в голову, и я едва держусь на этих дурацких шпильках, на которых настаивает Альберто. Мне просто нужно на минутку отвлечься от этой семьи. Посидеть в тихой комнате, потом ополоснуть лицо и…
— Ай!
Внезапно моё запястье сжимают, словно в тиски. Это разворачивает меня и прижимает к стене коридора. Несмотря на темноту и пьяную дымку, затуманивающую моё зрение, я чувствую запах коктейля из сигар и алкоголя в горячем дыхании Альберто. Я отворачиваю голову, задыхаясь от веса его огромного тела, прижатого к моему.
И вот это я буду чувствовать в нашу брачную ночь?
— Альберто!
Меня прерывает его толстая рука, сжимающая мою челюсть.
— Никогда больше так меня не позорь, — шипит он, наклоняясь так, что его влажные губы касаются моего носа. — Если ты хочешь вести себя как капризный ребёнок, я накажу тебя, как капризного ребёнка, — его хватка усиливается, угрожая сломать мне челюсть. — Я заберу команду по уходу за твоим отцом и прекращу твои визиты. Поняла? — несмотря на боль, я не могу не почувствовать проблеск облегчения. Он не понял, что я видела Анджело в Дьявольской Яме, он злится только из-за того, что я дерзко ем ответила. Я дергаю головой в его руках, потому что у меня едва хватает места, чтобы кивнуть. — Хорошо, — мурлычет он, по-видимому, довольный моим внезапным послушанием. Я думаю, что он отпустит меня, но он этого не делает. Вместо этого он толкается в меня ещё глубже.
Это что… Святой ворон. Выпуклость, которая сейчас прижимается к моему бедру, говорит о том, что он более, чем счастлив. Желчь подступает к моему горлу, и я борюсь с желанием ударить коленом по его эрекции.