Пожилая женщина с жемчужным ожерельем за соседним столиком бросает на нас неодобрительный взгляд. Я избегаю контакта с ней взглядом — и при этом замечаю кого-то, полулежащего в угловой кабинке через ее плечо.
Мгновенно это похоже на удар молнии. С головы до ног всплеск потрескивающего тепла.
Несмотря на то, что мужчина сидит, он явно высокий. И это лицо — угловатое и жестокое, с острыми скулами, как у манекенщицы, плюс челюсть супермена. Его костюм плавно двигается вместе с его вялыми движениями. Нетрудно сказать, что ткань смехотворно дорогая. У него есть блестящие часы, чтобы соответствовать.
Я не могу отвести взгляд. То есть до тех пор, пока он не взглянет на меня и не заметит, что я пялюсь.
Дерьмо-дерьмо! Отворачиваясь слишком быстро, я чувствую себя полной идиоткой. Я могу только надеяться, что румянец на моих щеках не слишком заметен.
— Ты в порядке? — спрашивает Реджи.
— Я в порядке! — Я визжу, намного громче, чем хочу. К счастью, меня спасает, когда подходит официант с едой.
Он ставит тарелки перед нами. Я без аппетита смотрю на свои равиоли с чернилами кальмара и со странным подозрением, что кто-то наблюдает за мной.
— Великолепно пахнет, а? — спрашивает Реджи, тут же берясь за свой стейк. Он отпиливает большой кусок и съедает его еще до того, как я схватила вилку, затем продолжает болтать с набитым ртом.
Я пользуюсь моментом, чтобы оглядеть ресторан. Отчасти для того, чтобы мне не приходилось смотреть, как работают коренные зубы Реджи, а отчасти для того, чтобы еще раз украдкой взглянуть на мужчину в кабинке.
Но оказывается, это не так уж тайно. Электрическая трещина пробегает по моему позвоночнику, когда я понимаю, что он все еще смотрит на меня.
Его взгляд прямой. Беззастенчивый. Немилосердный.
Я с содроганием отворачиваюсь и пытаюсь сосредоточиться на макаронах. Реджи болтает о хозяйственном магазине, которым он владеет вместе со своими двумя старшими братьями. Я киваю и улыбаюсь, надеясь, что он не заметит, что я не обращаю ни малейшего внимания.
Ты ведешь себя как влюбленная девочка-подросток, ругаю я себя. Соберись.
Призрак Сьюзен Б. Энтони, вероятно, будет преследовать меня до конца жизни за то, что я отказалась от всех своих феминистских наклонностей в тот момент, когда красивый парень, как считается, кинул взгляд в мою сторону.
Но то, что он делает со мной, не идеологическое — это биологическое. Это обходит каждую часть моего мозга, которая знает, как думать. Говорю прямо с теплом внизу живота.
Это странно волнует. Странно тревожно.
И очень, очень раздражает.
— Ками?
Я поворачиваюсь к Реджи. Мне не нравится тот факт, что он использовал ласкательное имя, которым моя сестра и ее семья называют меня. Это кажется слишком близким и знакомым, исходящим от него. Но я слишком сосредоточена на том, чтобы закончить этот ужин как можно быстрее, чтобы утруждать себя поправкой.
— Извини. Что это было?
Он откладывает вилку с раздраженным лязгом. — Тебя что-то отвлекает?— он спрашивает. — Знаешь, довольно грубо игнорировать свидание.
— Нет, извините, ничего, — быстро отвечаю я. — Просто уставшая.
— Ох?
— У меня было несколько собеседований при приеме на работу, к которым я готовилась. — Что не совсем ложь. — А вчера я поздно легла. — Тоже не совсем ложь. Хотя "поздно" в этом случае означает "поздно для меня", что означает 9:05 вместо 9:00
— Собеседования при приеме на работу, да? — он спрашивает. — Круто. В любом случае, как я уже говорил, я… — я скрываюсь под поверхностью вечной улыбки и кивания. «Включаю заставку», как называет это Брианна. Так проще, и Реджи не нужно много вкладывать от меня, чтобы продолжать болтать.
— Знаешь, я всегда думал, что ты чертовски горяча, — говорит он, отрыгивая свою попытку сделать комплимент. — Настоящее гребаное дымовое шоу. Такой девушке, как ты, нужен такой парень, как я. Самостоятельный бизнесмен, понимаешь? Добытчик. И в постели я тоже хорош.
Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. По крайней мере, в десятый раз за сегодняшний вечер он упомянул, насколько он «самостоятельный». Хотя я почти уверена, что он унаследовал хозяйственный магазин от своего отца.
Прежде чем я успеваю сообразить, как выбраться из этого разговорного тупика, Реджи поднимает глаза и щелкает пальцами, призывая официанта.
Когда никто не замечает его в те две секунды, что он готов ждать, он подносит руку к губам и присвистывает.
— Хэй — шиплю я, огорченная его поведением. — Ты не можешь свистеть.