Дымоходы украшают потолок. Ворон сидит на губе самого высокого из них.
Увидев меня, громко каркает.
— Немного мелодраматично, тебе не кажется? — бормочу я.
Я обращаю внимание в том направлении, куда пошел Исаак. Мощеная дорожка ведет прямо к остроконечному крыльцу и арочному дверному проему с фамильным гербом, выгравированным на камне над входом.
— Господи, — выдыхаю я.
— Видишь, не так уж и плохо?
Я вздрагиваю от удивления, когда понимаю, что брат Исаака стоит рядом со мной.
— Похоже на сцену прямо из «Аббатства Даунтон», — добавляет он.
Я закатываю глаза. — То было аббатство. Это поместье.
Богдан смотрит на меня. — Картошка, по-та-то. Он большой, это моя точка зрения.
Я на грани смеха, когда подавляю инстинкт. Он не мой друг.
Никто из этих людей не является.
Это может быть красивая тюрьма. Красиво, на самом деле. Но это не значит, что он все равно не будет держать меня в плену.
— Лучше поторопись, — говорит Богдан, подталкивая меня вперед. — Похоже, идет дождь.
Я обращаю свой взор к мрачному серому небу. Надвигаются серые облака, почти достаточно низко, чтобы задеть вершины дымоходов.
Глубоко вздохнув, я иду по мощеной дорожке через великолепную арку. Богдан придерживает для меня дверь и проводит внутрь.
Здесь так же красиво, как и снаружи. Средневековые гобелены висят над грубыми каменными стенами, а пол повсюду покрыт роскошными толстыми коврами. Коврики, которые выглядят слишком дорого, чтобы на них наступить, независимо от того, новая обувь или нет.
Я слышу голоса и поворачиваюсь, чтобы увидеть Исаака, стоящего в нише и разговаривающего с мужчиной почти такого же роста, как он.
Все русские высокие? А может быть, это просто русские, с которыми мне не повезло соприкоснуться.
Исаак, да.
Богдан, да.
Але —Нет. Максим. Говорю себе под нос три раза быстро: «Максим, Максим, Максим». Это все еще кажется странным и неуклюжим во рту.
Он сказал мне, что он американец с инвестиционными интересами в Великобритании.
Но если Исаак прав, то мой жених был таким же русским, как и все остальные.
Видимо, у меня тип: чужой и смертельный.
Раздавшийся смех шокирует даже меня. Все поворачиваются и смотрят, как будто у меня только что выросла еще одна голова.
— Камила?
Я качаю головой и закрываю лицо ладонями. Если я сейчас не перестану смеяться, я начну плакать.
— Камила.
Я глотаю отчаянный смех. Я смотрю вверх, ища выход.
Но я вижу только Исаака.
Он смотрит на меня с выражением, близким к сочувствию, но не совсем. Честно говоря, я не думаю, что он способен на такие эмоции. Жаль, да.
Ярость, конечно. Но сочувствие?
Это потребовало бы, чтобы он был человеком.
— Почему бы тебе не подняться в свою комнату и не отдохнуть? — Богдан бормочет с моей стороны.
Я поднимаю брови. — Моя комната?