— Артём написал мне вчера… У нас же беседа есть. Спрашивал, какой танец будем учить. Мы немного пообщались… Совсем немного! Про репетицию же!
Наивная ты курица! Не оправдывайся! Как дожила ты до возраста своего без приключений?
А вообще, ее всегда оберегал Стас.
— Репетиция — всего лишь повод, — я одернула Иришку за руку в сторону протоптанной дорожки. Мы двинулись вперёд. — Просто так студенты преподавателям писать не станут. В личные сообщения?
— Я думала, это вежливость… — ой дура…
Когда-то и Лёня писал мне, спрашивал про учебную литературу… Говнюк! Настоиграли воспоминания! К черту его!
Я раздраженно выдохнула.
— Ну держись. Как я поняла, Тёмик настроен серьезно. Его не пугает твое замужество, — что-то я стала подмерзать, с трудом сдерживаясь, чтобы не застучать зубами. — Ты бы страницу свою открыла для общего доступа. Он зайдёт, увидит лысого Стаса с базуками вместо рук… Испугается.
Ирка грустно ухмыльнулась. Снег хрумкал под ногами.
— Да, так и сделаю, — мы не знали, как у них сложится, но сердце Иры оставалось безнадежно занято. — И ты из-за какого-то спора согласилась танцевать? Хотя… Это на тебя похоже. Ты и об стену разобьёшься, но слово сдержишь.
— Как будто это недостаток…
— От этого хорошо всем, кроме тебя, — Ира шмыгнула носом и неловко запихнула под капюшон выбившуюся рыжую прядь. Не ожидала услышать истину из рта, накрашенного Shanel. Стоило прислушаться. А то как-то несолидно: Виолетта Сергеевна, строгая мымра, но безотказная. — Кстати, как тебе Лекса? Правда же, он здорово танцует?
Ну вот, приехали! Я ей тут предостережения от всего доброго сердца, а Ирка — разговоры про Кудрявую Башку! У меня и так безостановочно вертелась фоном его выходка…
Самовлюблённый мальчик.
— Опять ты за своё? Не хочу ничего про него слышать! — слишком много незаслуженного внимания… Даже нет желания изощряться на новые оскорбления!
Он для меня пустое место.
— Странно… Вы так хорошо общались во время танца. Я думала, что вы помирились… И мы, наконец, сможем послушать его песни.
Дорогая, у тебя плохо со зрением или с чувством юмора?
— Хорошо общались? Помирились?! Да мы чуть не придушили друг друга! — нет, Ира, ну ты тронулась что ли? — Ты бы слышала, что он себе позволял… Да какие вещи он мне говорил!.. Я на полном серьёзе собиралась оттоптать его ботинки! Со мной нельзя так обращаться! Ни с Виолеттой! Ни с Вилкой Сергеевной!
Я вдруг поняла, что моя душещипательная исповедь разлетается эхом по всей улице. Кто-то раздражённо захлопнул окно в доме, у которого мы проходили. Иришка приняла взволнованный вид и замедлила шаг.
— А что говорил-то хоть?
Гадости! Полнейшую ложь!
1. Я болтливая;
2. Хватит мне пялиться;
3. Влюблюсь в него — будут проблемы.
Я тяжко закашлялась, промотав в голове каждое хрипящее слово, употреблённое по факту. Если перескажу Иришке этот набор, можно будет подумать, что я совратительница.
И как у него это вышло?
— Неважно!
Иришка цокнула и закатила глаза.
— Ну раз неважно… Разреши ему выступить, — Ира собиралась довести меня до припадка. — Одна Гончарова нам зал не соберёт. Ты понимаешь, что большинство хочет послушать его музыку?
Гончарова? Моя Гончарова?
— Это же моя магистрантка! Она будет выступать на балу? — я что-то не могла припомнить, когда Лиза подходила к Иришке по поводу прослушивания…
Видимо, в сети переписка идёт полным ходом.
— Твоя. За неё попросил декан, и он вообще хочет услышать, помимо сольников, дуэт, — да что же ты будешь делать! Куда я не суну свой нос — везде Александр Вадимович побывал первее! — Он сегодня так и не пришёл, потому что нам показать было нечего. Ты Лексу не пускаешь. А между прочим, ты обещала подумать! И если решишь его не брать, декану будешь сама объясняться!
Ну, не хватало только язык в конце показать. Я недовольно сморщилась.