Посчитав разговор оконченным, Энн, придержав подол, спустилась на лужайку и поспешила в сторону дома. Зонтик чуть дрожал в ее руке и, несмотря на то, что дождя уже не было, тщательно закрывал хозяйку от осеннего блеклого солнца.
Кладбище
— То, что меня нет, не значит, что мимик не подглядывает.
— Не понимаю.
— Она так и передала, слово в слово.
Сжав в руках кулон с каплей непроницаемо черного оникса на длинной золотой цепочке, я попытался вспомнить, кто из ныне живущих мог передать подобное послание, но все известные мне демоны в услужении не имели такой славы. Конечно, среди них было немало тех, кто мог менять форму по желанию хозяина, но они не могли называться мимиками, ни один из них.
Единственный знакомый мне экземпляр должен был погибнуть около десяти лет назад, но я сам не мог за это ручаться. Всё, что я знал о хозяйке после возвращения в Сомну, основывалось на чужом честном слове.
— А муж твой сейчас где?
Поставив локти на столешницу рабочего стола, Ив сцепила пухлые пальцы в замок, нехорошо улыбнувшись. Ее золотые кудряшки упрямо торчали из-под лекарского старомодного чепца, освещаемые солнцем из окна за спиной. Щеки заливал приятный здоровый румянец. Глаза цвета весенней зелени в обрамлении белесых ресниц довершали образ невинной простушки. За всё время ее работы в Кадате люди не раз обманывались миловидной внешностью, слишком поздно замечая то, что за ней кроется.
— В венерологии консультирует студентов. Ты, кстати, когда последний раз туда заглядывал?
— Ив, не начинай.
— Что не начинать? Я всех твоих Кадатских девиц знаю в лицо и не только. Жалоб, конечно, не было, и лекарства от нежелательных последствий давно никто не покупал, но это и настораживает. Завел кого-то еще? В Санктуме, или к Милане в поместье съездить успел?
Ощущая привычные мерзкие мурашки по коже от тона Ив, я постарался как можно спокойнее убрать разряженный кулон во внутренний карман пиджака. Уэсты никогда не славились тактичностью, скорее наоборот, были известны его отсутствием, и каждый раз создавалось впечатление, будто меня собираются препарировать, изучить или, как сейчас, залезть в штаны. Подобные вольности я даже от любовниц не готов был терпеть, но иного выбора не было. Безнравственная семейка была столь же гениальна, сколь и отвратительна в некоторых аспектах.
Вновь подняв голову на Ив, я устало посмотрел на нее, мысленно надеясь хотя бы на каплю ее понимания.
— Кабинет триста три. От лестницы налево.
— Спасибо, Ив.
— Не отвлекай его надолго, нам нужно обучить новичков как можно скорее и отправить в Аркхем. Стройка не ждет, и в город уже стекаются будущие ученики, у нас просто не хватает рук.
— Я помню, да.
— И витаминки попей, ты какой-то бледный. Рецепт возьмешь на первом этаже в регистратуре, скажешь девочкам, что ты от меня, они поймут.
Поднявшись с кресла, я поторопился покинуть кабинет, мысленно прокладывая маршрут по запутанным коридорам больницы и перебирая в памяти то немногое, что осталось у меня после знакомства с Азурой.
Получилось так, что в предвоенные годы мы почти не общались, хотя она исправно помогала мне, отчасти заменив сестру на ее посту у Ньярла. Разговаривала она неохотно, всегда обиженно, словно упорно ждала извинений, но я был настолько занят, что списывал эти выкрутасы на непростой характер некромантки. К тому же насколько я помню, ее отношение ко мне обострилось после того, как я не ответил взаимностью на ее чувства, хоть и согласился лечь с ней на алтарь. Для меня тогда это было не более чем приятной формальностью. Я хорошо провел время, мне нравилась эта девушка, но обременять себя чужими чувствами откровенно не хотелось. Стоило ли тогда прислушаться к ней и поддержать общение? С какой стати? Даже получив известие о смерти Азуры, я переживал больше о потере сильной магички, а не о потенциальной любовнице.
Она была сильна настолько же, насколько и умна, но нелюдима и слегка заносчива. Ее жуткий мимик довершал неприятный образ, отпугивая случайных знакомых.
Свернув с лестницы в левый коридор, я запоздало увернулся от старика, едва доходившего мне до плеч. Придерживая дрожащими руками какие-то склянки, он поправил очки в толстой оправе и, подняв голову, вздрогнул, чуть не уронив свою ношу.
— Господин Авель!
— Что?! Вы в своем уме?!
— Гос… ой… вы не… но как?