— Я уже, — недовольно сообщил еж, только на этот раз более мужественным голосом.
Зонт описал круг и оказался перед самым носом зверька. Но тот вопреки трусливой природе лишь дернул ухом. А потом и вовсе сел. Короткие передние лапки встали торчком, и еж попробовал их чинно сложить. Расстроился, что это не выходит, и снова брякнулся пузом на пол.
— Милая госпожа, не знаю, с чего начать… — проговорил он, а потом, собравшись с духом, быстро продолжил: — Скажите, ради всех святых, кто я? А лучше принесите мне зеркало.
Пока еж двигался и говорил, Кэтрин стояла не дыша. Она видела, как пасть животного открывается и закрывается, но не могла понять, почему из нее вырываются человеческие слова.
Это какая-то очень злая шутка! Или страшный сон!
Но Кэтрин помнила, что ей не снятся сны. От усталости она засыпала как мертвая, и поднять ее мог лишь топот ежей — профессиональная реакция. С тех пор как колючие паршивцы съели половину урожая, она вскакивала как пожарный по тревоге, стоило услышать глухое «топ-топ-топ».
Женщина медленно опустилась на корточки, чтобы лучше рассмотреть того зверя, который сидел перед ней. Упитанный, крупный и со странно светлыми колючками.
— С вами все в порядке? — вежливо уточнил еж.
Кэтрин едва сдержалась, чтобы не прибить его от испуга.
Он натурально говорил! Но магия так не умела, никто не мог заставить животное говорить!
— Нет, не в порядке, — сказала она. — Либо со мной, либо с тобой… И я очень надеюсь, что проблема в тебе, а не в моей поехавшей крыше.
— Не могу с вами согласиться, — ответил вежливый еж. — Но, может быть, пока мы не выяснили с кем проблемы, вы скажете, на кого я сейчас похож? Потому что я понимаю, что не на себя прежнего. И это мягко сказано. Я чувствую, что стал меньше и у меня четыре лапы… и я постоянно хочу есть.
— На ежа.
— Простите?
— Ты очень крупный, я бы даже сказала, огромный еж с почти белыми колючками.
В кухне раздался хохот, и ежа затрясло. Он только чудом не подпрыгивал на упитанном животе от смеха.
— Этого не может быть, — сообщил он после приступа веселья. — Я высокий и не мог стать таким крошечным. И у меня длинные волосы, почти как у вас. Только у вас черные, а у меня золотистые. Я не могу быть …
Кэтрин не мигая смотрела на зверька и все больше убеждалась в том, что с головой у нее непорядок. Не может нормальный человек говорить с ежом.
— Я правда ежик? — серьезно спросил приятный мужской голос, и нос у зверька дернулся.
Еж часто заморгал и поднял сначала одну переднюю лапу, потом другую, рассматривая. После чего обессиленно упал на живот и закрыл глаза. Он выглядел настолько несчастным, что сердце Кэтрин дрогнуло.
— Тебе чего-нибудь налить?
— А что пьют ежи? — спросил он, не открывая глаз.
— Молоко?
Еж закрыл лапками голову и судя по жалобному поскуливанию ушел в черную тоску.
В отличие от нового знакомого долго пребывать в печали или даже растерянности было не в характере Кэтрин, потому она зажгла в своей небольшой кухне лампы, а потом заварила чай с мелиссой.
Сажать ежа оказалось некуда, и Кэтрин расстелила полотенце прямо на столе, после чего подняла туда колючий шар. А когда поставила перед ним блюдце с чаем, сама села на табуретку.
— Значит, говоришь, ты высокий блондин? — поинтересовалась она, рассмотрев зверя целиком. Его колючки и правда оказались не серыми с черным, а белыми с золотистыми кончиками.
— Теперь я ни в чем не уверен.
— А как тебя зовут?
— Не знаю… Не помню. Вообще в голове каша. С одной стороны, я понимаю, что нужно искать выход, хотя бы понять, что случилось. А с другой — у вас так пахнет клубникой, что я не могу не думать о том, как бы ее съесть и побольше. Это сбивает с толку.
Кэтрин отпила из пухлой глиняной чашки и задумчиво почесала щеку. Теперь можно не сомневаться, перед ней сидит именно тот прожорливый еж.
— А вас как зовут? — спросил он.
— Кэтрин.