— Праздновать, – ответил Тору, натянув свитер, – у меня для тебя сюрприз.
— Нет, – Юра вздохнул и хлопнул себя по лбу, – ну нет же.
— Ещё как да! – Тору потянул его за рукав. – Поднимайся и идём!
— Я же говорил, что не праздную, – возмутился Юра, но с кресла встал и понуро зашагал в сторону светящегося шкафа. Взявшись за ручку, он поднял взгляд и долго смотрел на сменяющие друг друга цвета. – Мне не нужна вся эта мишура. Хочешь выпить – возьми мою карту и пей.
— Ну Юра, – затянул Тору, – ну Юра, ты сам не свой в последнее время. Тебе нужно переключиться.
— На пьяные рожи, бегающие по улице с пиротехникой? – пробубнел Юра, но послушно стал одеваться. Тору возликовал.
На лице Юры не было радости или хотя бы тени энтузиазма, но прогресс шёл уверенно – от успеха их отделяли только накинутые на плечи куртки.
— Я обещаю, что тебе понравится, – Тору, не слушая возражений, почти вытолкнул Юру за дверь. Дело оставалось за малым: он отправил Кире короткое сообщение и предвкушающе выдохнул. Минута. Осталось не больше минуты. Тору и сам всё больше чувствовал приближающийся праздник: волнение заставляло сердце стучать быстрее, а мысли – становиться восторженными, по-детски простыми и наивными.
Дверь открылась – никогда раньше Тору не обращал внимания на скрип её петель. Нос обожгло холодом, перед глазами закружили хлопья снега. Юра смотрел под ноги и, по-видимому, совсем не желал поднимать взгляд. Тору увиденное не расстроило – у него был целый вечер, чтобы изменить ситуацию и сделать этот день незабываемым. Он уверенно сжал мёрзнущий кулак: сегодня сама вселенная была на его стороне.
— С наступающим! – Тору с Юрой шагнули вперёд, спустившись со скользких ступенек, когда их встретил коридор летящего снега: белая пыль, переливающаяся красками в фонарном свете, мелькала над головой и осыпалась вниз, попадая на лицо мелкими освежающими каплями.
Выбежавшая из-за угла Кира шумно взорвала хлопушку: конфетти разлетелись по снежной дорожке и упали на одежду праздничной нежностью. Вслед за ней из-за потрескавшейся стены подъезда вышли остальные ребята. Они изначально охотно поддержали план Тору, и сейчас, украшенные шуршащей мишурой, поздравляли друг друга с наступающим праздником. Их перчатки собрали на себе медленно тающие ледяные комья – Тору чувствовал, как вместе с ними тает его неуверенность.
— Сейчас мы идём в метро и едем в центр! – Кира приобняла Юру за плечи и подтолкнула вперёд.
За незатихающими разговорами друзей Тору успевал поглядывать на Юру и следить за его настроением – тот почти всю дорогу молчал и лишь изредка отвечал на вопросы короткими фразами. Кира льнула к нему, как кошка, что-то шептала, и, наверное, даже пыталась поцеловать: по-дружески, но при этом так невинно-откровенно, что замирало дыхание. Она стянула с Юриной руки перчатку, соединила их пальцы в “замок” и поднесла к губам. От неё пахнуло алкоголем, и Тору с пониманием закивал, теснее прижавшись к поручню. Он наблюдал за ними чаще и пристальнее, чем следовало, поэтому вскоре поймал на себе вопросительный взгляд. Казалось, неловкость пропитала весь вагон: сидения стали ещё более неуютными. Совсем как в прошлом. Совсем как в недавнем прошлом.
Тору до сих пор искал в себе знакомые ощущения: прислушивался к сердцебиению и дыханию, ждал, когда тело вновь сведёт дрожью, а голова закружится, ввергнув его в привычное, граничащее с безумием, состояние. Но состояние не менялось: смех и голоса друзей не раздражали, яркий свет не приносил дискомфорта. Тору был спокоен и счастлив, сливаясь с покачиванием поезда.