У этого ублюдка хватает наглости остановить меня, но тут вижу слезы в его глазах. Вздыхаю и стараюсь остановить поток вины, который так и норовит бросить меня на колени.
— Как бы мне ни было больно останавливать тебя, мы должны идти. Мы не в том состоянии, чтобы находиться рядом с ними. Нам нужно отойти, подождать, пока Краус и команда прибудут сюда со всеми нашими вещами, и привести себя в приличный вид для нее.
Я понимающе хмурю брови. Знаю, что он прав. Но это не значит, что я должен быть счастлив.
Минут через десять появляется Краус со своей командой. Мы все заходим в несколько пустых палат, выгружаем свои вещи, приводим себя в порядок, насколько это возможно, и переодеваемся в удобную одежду.
Вскоре после этого мы все застряли в креслах на несколько часов в ожидании новостей.
Глава 11
Бетани
Я не совсем понимаю, сколько сейчас времени, знаю только, что лежу на больничной койке. Я чувствую иголки в руке и кислородные канюли в носу. Приятное тепло разлилось по моему телу от обезболивающих, притупляя былую колющую боль.
Воспоминания перед тем, как я, наконец-то, отключилась — ну, до того как наркотики полностью подействовали и я потеряла сознание — когда меня спасли, а врачи разговаривали со мной, продолжают мелькать в моих снах.
— Да, Tesoro. Мы здесь. Прости, что так долго, детка.
— Мне чертовски жаль, солнышко.
— Я обещаю, котенок. Мы больше никогда не позволим ничему случиться с тобой.
— Да. У нас наша сестра. Мы уже на пути туда. Если приедем раньше вас, оцепите периметр и договоритесь о палате для нее, прежде чем говорить с охраной. Расплатитесь с ними и сообщите, что они в отпуске до нашего отъезда.
— Хорошо, Бетани. Осталось только сделать УЗИ, чтобы проверить ребенка.
Подождите…
Я открываю глаза и быстро закрываю их обратно, так как свет почти ослепил меня.
— Какого хрена?!
Я начинаю быстро моргать, пока перед глазами не перестают мелькать пятна. Знаю, что в комнате есть и другие, но продолжаю изучать потолок, пока не соберусь с мыслями.
Чувствуя, что готова, я рискую и бросаю взгляд налево. Там на слишком маленьких стульях, которые выглядят крайне неудобными, сидят мои ребята. Все трое смотрят прямо на меня с изможденными лицами.
— Вы, ребята, выглядите паршиво.
Напряжение, царившее в комнате, немного спадает, когда их глаза расширяются, прежде чем глубокий смех срывается с их губ и первые проблески улыбок, которые так люблю, появляются на их лицах. Пара раскатистых смешков справа от меня заставляет меня повернуть голову в том направлении.
Знакомое чувство замирает в груди, когда в меня впиваются глаза, поразительно похожие на мои.
Откуда взялось это чувство, я не знаю.
— Кто вы двое, черт возьми?
Мимолетные улыбки на их лицах быстро сменяются стоическими выражениями, и снова странная узнаваемость проходит сквозь меня.
Тот, что выглядит чуть старше меня, встает и осторожно подходит ко мне.
Оглянулась на парней — они лишь кивают. Неужели они их знают? Почему он подходит ко мне, а не к ним?
Он доходит до края кровати и, наконец, говорит:
— Ты не помнишь меня, но я помню, мое маленькое солнышко.
Мое маленькое солнце? Я изучаю его, обдумывая слова. Мои глаза округляются, когда давно забытое воспоминание обрушивается на меня, как кирпич.
— Ах, ты мое маленькое солнышко. Ты все время пугаешь нас с братом своими проделками.
Я хихикаю, когда отец отдергивает занавеску, обнаруживая меня.