Я приехал. Уже поздний вечер, мы договорились встретиться у моста. Всю дорогу я представлял, как возьму её, как заставлю вжиматься в ограждения, потому что смогу убедить, что она должна мне позволить, просто обязана отдаться, если мы больше никогда не увидимся, а потом приставлю дуло к её лицу и…
От наплывающих образов кружится голова и подкашиваются ноги.
Мне страшно.
И весело.
Было бы ещё лучше, если бы на моём пути не встал… директор?
— Мистер Томпсон?
— Узнал, что мой ученик здесь, — он улыбается. Малиновые волосы, острая улыбка, чёрный кожаный плащ, холодная энергия, пронизывающая воздух.
— Бывший ученик, я выпустился.
— И всё же… — он делает шаг, нас разделяют несколько метров. — Я наблюдал за тобой. Кое-что понял и решил поговорить. Пока ты не увиделся с ней.
Тут страх отступает, я почти счастлив.
От восторга хочется визжать.
Почему я зациклился на Квенте? Зачем? Если можно добить лежачего…
Облизываю губы и прежде чем директора настигает понимание — стреляю ему прямо в лицо.
Бам — бам — ба-бам!
Мне не хватает одного выстрела, я жму снова и снова.
Оставляю лишь последнюю пулю.
Директор валится на землю. Я оглядываюсь и усмехаюсь — вокруг ни души. Делаю фотку со вспышкой и ухожу.
Меня вообще-то уже ждёт девушка.
Глава 18. Жить дальше
…но я воздержусь.
Нельзя забывать прошлое, но и жить прошлым нельзя. Как бы ни было больно, плохо и несправедливо, как бы не хотелось отомстить, я хочу приложить все усилия, чтобы отпустить то, что тормозит, и жить дальше.
Мама хотела бы этого для меня.
Как любимая Седрика — для него.
Красноволосый странный, неземной даже, красавец придал мне сил. Чуть меньше, чем дракон, которого я люблю.
Так странно произносить подобное даже мысленно.
Дракон… которого я… люблю.
И как раз для того, чтобы поставить точку и выдохнуть, я и согласилась на эту встречу. Квентин ничего не знает о том, что я уже несколько дней переписываюсь с Ди. Сквозь всю ту нежность, что я получаю сейчас, всё же проскальзывает глухая тоска и острая боль под рёбрами.
Конечно, причин очень много. Я не могу стать безмятежной по щелчку пальцев после всего. Смогу ли вообще когда-нибудь?
Одна из причин — Ди.
Своими сообщениями он разбередил то, у чего не было и шанса зажить. Я бесконечно вспоминаю его бледные руки, длинные красивые пальцы, подающие мне очередной стаканчик с капучино, касающиеся одежды и кожи… Я ведь и вправду допускала мысль, что влюблена в него.
И сейчас тоже. Это не сравнится с тем, что я чувствую к Квенту.
Но всё же… в этом жестоком, нелогичном мире, какова вероятность того, что наши чувства настоящие, а не навязанные лишь потому, что мы идеально подходим биологически или как-то ещё?
Мысли эти жгучие. Дурные и бесполезные.
Квентин вытесняет их каждый раз, когда он рядом. И каждый раз мне становится до жути стыдно, что я смею сомневаться. И жаль. Потому что у него такие глаза… любящие, трогательные.
А я просто сука.
Но когда он уходит…
Слова Ди до сих пор умудряются рвать сердце. О том, что я продалась, что я перестала бороться за правду. Предпочла приятную, тёплую и удобную ложь.
Это бы не било по мне так же сильно, если бы не тот разговор с мистером Бауэром.
От него у меня до сих пор ком в горле встаёт, когда всё вспоминаю. Боже… Нет ничего отвратительнее его слов, его касаний, его самодовольной ухмылки.
Он злой человек. Мелкий человек, наделённый большой властью. Хотя, конечно, скорее дракон. Тварь.
Здесь хотя бы нет противоречий. Плохие люди убивают, не задумываясь, не сожалея.
В другом есть — он отец Квентина.