— Пригласи меня войти, — тихо говорит он, крепко сжимая дверь.
— Моя машина не нуждается в ремонте, всё в порядке, но спасибо, что проверил её, — говорю я, прилагая больше усилий, чтобы закрыть дверь.
Грейсон распахивает дверь и шагает внутрь, и я расстраиваюсь из-за своей неспособности удержать его снаружи. Теперь Грейсон стоит с неправильной стороны двери, закрывая её за собой, как будто это он хозяин моего дома.
— В этом здании есть бельевая шахта11?
— Ты пришёл, чтобы спросить это?
Он пересекает комнату и задёргивает все жалюзи, затем обводит взглядом пространство с такой тщательностью, что у меня внутри начинает всё дрожать.
Похоже, Грейсон хочет убедиться, что здесь нет другого мужчины.
Он ведь не может меня ревновать?
И теперь… теперь, когда Грейсон, кажется, уверен, что здесь никого, кроме меня нет, он начинает подходить ближе и смотреть на мой рот, и я отступаю, потому что инстинкт самосохранения велит мне бежать.
— Ты здесь. Почему ты вдруг оказался здесь? Что, в последнюю минуту отменилось другое свидание? — требую я объяснений.
— У меня назначено свидание с тобой. — Его брови низко опускаются над сверкающими пронзительными, словно у ястреба, глазами. — Ты и близко не рада меня видеть, а я так надеялся.
— Может быть, ты показался мне пьяной галлюцинацией. Может, я так на это надеялась.
Снова возвращаюсь к кухонному островку, и Грейсон заключает меня в объятия, его глаза голодны, в них видно чуть ли не отчаяние. Затем он берёт моё лицо в ладони и прижимается губами к моим, как будто думает — ошибочно — что я принадлежу ему.
— Я, — мягко отвечает Грейсон и снова целует меня так глубоко, что я теряю ход мыслей, пока он снова не произносит мне в губы, — не галлюцинация. И если хочешь, я проведу с тобой всю ночь, напоминая каково это, когда мой язык и мой член глубоко погружены в тебя и как сильно тебе это нравится.
Грейсон наклоняется ко мне, чтобы снова поцеловать. Я отворачиваюсь, и говорю дрожащим голосом:
— Не надо, Грейсон.
— Мне не нравятся слова «не надо», — шепчет он в щёку. — Но доставляет удовольствие, когда ты произносишь «Грейсон».
Грейсон поворачивает мою голову кончиком пальца и смотрит на меня так, будто восхищается моим видом. Отвожу от себя его руку, Грейсон отпускает меня, а я снова отстраняюсь, освобождаясь от него, но не от его пристального взгляда. В первую ночь Грейсон смотрел только мне в глаза, не в состоянии оторвать взгляд, но теперь, теперь он видит меня всю. Я одета в шорты и лёгкую майку, но моё тело начинает гореть, когда его глаза осматривают меня сверху донизу.
— Я давала тебе шанс, но ты его упустил, — выдыхаю я.
— Дай ещё один.
Качаю головой, но не могу остановить глупые крылья огромного живого существа, бьющегося в моём животе. Вдруг в моём доме запахло кожей, лесом, и чёртов Грейсон Кинг стоит там, словно он сам это сделал, уверенный и самодостаточный, и его присутствие каким-то образом притягивает всё моё внимание.
— Зачем ты здесь?
Грейсон берёт пульт, включает телевизор, и я вижу, как на экране мой дорогой, идеальный Уэстли шепчет Лютик12: «Как пожелаешь», потом Грейсон смотрит на меня, но улыбается, видимо, каким-то своим мыслям.
— Ты что, смотришь кино?
— Нет, прямо сейчас я наблюдаю за тобой.
Он продолжает улыбаться этой своей весьма сексуальной, но совершенно раздражающей улыбочкой и устраивается на стуле, как какой-нибудь могущественный король. Непроизвольно хмурю брови, потому что Грейсон своим присутствием сумел сжать пространство до минимума. Чувствуя лёгкое покалывание в животе, сажусь на диван, забыв об Уэстли, забыв о Лютик, забыв обо всём на свете, кроме НЕГО. И жду.
— Как ты? — тихо спрашивает Грейсон.