— Ясу[1], Клио! — приветливо помахала она. — Сегодня ты что-то рано!
Прозвище «Клио» я получила из-за того, что облазила большинство исторических руин на острове. Музы, отвечающей за архитектуру, у древних греков не было, вот меня и окрестили в честь музы истории.
— Пришлось плыть к вам раньше, чем собиралась, — глянув на пустые столики, я кивнула на террасу. — Выпьешь со мной кофе?
— Пока Тео нет, — подмигнула она. — Тебе, как обычно?
Сделав вид, что не поняла её намёка, я подошла к стойке.
— Да, кофе сразу возьму на террасу.
Минут десять спустя мы уже сидели за столиком, наслаждаясь лёгким бризом, потягивая кофе и щурясь на солнце.
— Как прошла вечеринка в честь помолвки? — поинтересовалась Вероника.
— И не спрашивай, — закатила я глаза.
— Так плохо?
— Скорее весело. Не каждый вечер увидишь директора банка и зам. директора... чего-то там, подравшихся из-за фонтана!
Лицо подруги выразило живейшее любопытство, и я пояснила:
— Фонтан — в виде наяды. Одета она довольно вызывающе — одна каменная грудь бесстыдно выставлена напоказ. Кажется, банкир пригласил её на танец и, вероятно, она была не против. Но тут появился конкурент — сама видела, как гладил ей грудь. Ну, банкир посчитал себя оскорблённым и...
Хохот Вероники помешал закончить фразу. Я тоже рассмеялась, подняла глаза... и тихо выдохнула, пытаясь восстановить дыхание. К нам направлялся «потрясающий вид» и главная «достопримечательность» острова Санторини в одном лице, моя любовь с первого взгляда и просто красавец — Теодор Влахос, или, как его называют друзья, Тео.
— Ясас, красотки, — кивнул он нам. — Вероника, мой отец платит за то, чтобы ты приносила кофе гостям, а не пила его с ними.
— Это я её пригласила, — мило улыбнулась я и кивнула на место рядом с собой. — Хочешь, присаживайся и ты.
Но санторинский Адонис грозно глянул на уже подскочившую Веронику и, только когда она ушла, повернулся ко мне.
— Суровый босс, — впечатлилась я. — И мне стало страшно.
— Не бойся, — одарив улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки, «Адонис» сел рядом. — Просто хотел остаться с тобой наедине.
Сердце подпрыгнуло куда-то к макушке, но я постаралась не подать вида:
— Чтобы не было свидетелей, как расправишься с посетительницей, склоняющей к безделью персонал твоего кафе?
— Кафе — не моё, а отца, — поправил он. — И склоняешь ты не персонал, а меня, но вовсе не к безделью. И, думаю, делаешь это намеренно.
Цербер, Гидра и все духи Тартара — неужели всё так очевидно? Но, если уж попалась... Взмахнув, на всякий случай ресницами — флиртовать не умею совершенно, но иногда хлопанье ресницами, говорят, помогает — поинтересовалась:
— И как? Срабатывает?
Тео снова улыбнулся, вызвав у меня новый приступ тахикардии, и, проведя ладонью по шевелюре, какой позавидовала бы любая модель, рекламирующая шампунь, признался:
— Обычно я не начинаю интрижек с туристками...
Я задохнулась от возмущения:
— Кого ты называешь туристкой?! Я знаю окрестности лучше, чем ты!
— Сомневаюсь, — возразил он. — И ты не дала мне договорить. Обычно я не начинаю интрижек с туристками, но... ты мне очень нравишься, Клио.
— Больше не называй меня туристкой — и, думаю, мы поладим, — заявила я.