Глава 8
Почти всю ночь я беспокойно проворочалась, в чем был виноват не только голод и даже не скандал с принцем — иначе бы просто позлилась, порычала в подушку, утомилась да уснула, — а письмо.
Когда я ворвалась в спальню и плюхнулась на постель, то наткнулась на конверт. Он был вскрыт, отчего я подумала, будто кто-то трогал мои личные вещи. Но когда достала листок с посланием, то поняла — это мне позволили заглянуть в чужую тайну. И не в чью-нибудь там, а самого принца Рензела!
Почерк я сразу узнала — писал папенька. Только содержание письма было совсем ему не свойственное. Обычно папенька суровый и краткий человек. Не терпел слез, не лебезил, ничего не просил — без острой необходимости — и не рассыпался комплиментами. Но в письме его тон был совсем другим. Не таким, от которого хотелось всю ночь проклинать принца, а смотреть в темный потолок и думать. Что я, собственно, и делала.
Папенька сильно просил принца меня сберечь и умолял не расстраивать правдой о долге, который оказался гораздо больше, чем проигрыш в карты на балу. А я всегда знала, что папенька не игрок. Слишком он невнимательный, что даже упускал из виду сына кухарки, который таскал для меня пирожки с корицей, когда я объявила голодовку во имя Марьки. Поэтому, поостыв, я поймала себя на мысли, что не верю Рензелу. Мой отец не мог играть на большие деньги! Но с письмом все встало на свои места. Мы, действительно, оказались на грани разорения и уже давно.
В прошлом году во время грозы в папенькины угодья ударила молния. Я помню, как замок пропах дымом, а на улице расстелилась белая мгла, но тогда папенька всех успокоил, будто ничего серьезного не произошло. На самом же деле разгорелся сильный пожар, сначала в лесах, а потом перекинулся на поля и уничтожил большую часть взошедшего урожая. А чтобы прокормить семью и свой народ, папенька сильно потратился в зиму. Вот он и попробовал отыграться из-за отчаяния. Думал: поймает удачу за хвост и быстро восполнит казну, пока Ярла, Линни и я не прознали о печальном положении дел. Но проиграл. А принц охотно воспользовался его просчетом и предложил свою «помощь».
Наш род никогда не славился завидным богатством, и восполнить столь колоссальные потери до новой зимы папенька вряд ли бы успел. Поэтому грустно признавать, но отчасти подлый поступок Рензела спас графство Адье. Но какой ценой…
Я взяла сложенное пополам письмо, что осталось лежать возле подушки, и посмотрела на него при свете дня. Ничего не изменилось. Все тот же аккуратный почерк папеньки, наша семейная печать в уголке и мольбы сберечь его любимую «дочурку — Цессу». А еще сделать ее счастливой. Я устало опустила руку с письмом на грудь и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Ох, папенька…
В дверь постучали.
— Леди Цессара, вы пропустили завтрак, — поклонился дворецкий. — Его высочество просил не тревожить вас до обеда. Изволите пройти в столовую или приказать принести кушанье в комнату?
— Благодарю, мистер Арвел. Принесите обед мне в комнату. И пришлите служанку.
— Слушаюсь, леди Цессара.
Он отвесил низкий поклон и прежде, чем я скрылась в своих покоях, поинтересовался:
— Какую служанку изволите видеть?
— Марьку, — тут же откликнулась я, и вспомнила, что совсем забыла побеседовать с Рензелом о судьбе Ниссы. — Вы не говорили с принцем о Ниссе?