ОДИН
Дафна
Я, спотыкаясь, выхожу из такси, мои сумки бьются о голени. Как только мое лицо встречается с ледяным зимним воздухом, глаза начинают слезиться, а кончик носа блестеть. Я фыркаю, закрывая локтем дверь машины.
— Спасибо!
Я наклоняюсь, чтобы помахать водителю в окно, но он уже отъезжает, шины машины хрустят по гравию. Одна из моих сумок опрокидывается, коробка с подарком высыпается на припорошенную снегом землю, и такси проезжает мимо нее на долю дюйма.
— Эй! — говорю я раздраженно, но он никак не может меня услышать. Не тогда, когда двигатель машины рычит и дует ветер, и, кроме того, я не думаю, что когда-либо действительно повышала голос за всю свою жизнь.
Двадцать один год, а я ни разу не кричала. Я даже не уверена, что мои голосовые связки умеют это делать.
Мои зубы стучат, когда я приседаю, собирая подарок и снова хватая все пакеты. Наверное, я выгляжу как сумасшедшая, когда отправляюсь вверх по извилистой гравийной дорожке, словно тащу за собой пожитки всей своей жизни, пытаясь поселиться в этом величественном доме навсегда, а не только приезжать сюда на праздники.
В основном это подарки, но это, наверное, еще большее безумие.
Я определенно перестаралась. Но я так благодарна, что они разрешили мне остаться.
На подъездной дорожке растут темные кустарники, их восковые листья трепещут на ветру. Через каждые несколько футов фонарь отбрасывает лучи теплого света, прогоняя вечерние тени, и я брожу между ними, прокладывая себе путь к дому.
Мои шаги замедляются по мере приближения. Нервы, наверное.
Потому что я не видела мистера Каллахана более четырех месяцев — во всяком случае, в реальной жизни. Я часто вижу его в своих снах.
Дом великолепен. Весь из темно-красного кирпича и увитый плющом, шиферная крыша и окна, светящиеся светом и теплом. Он такой же, как мистер Каллахан: гордый и поразительный. Демонстрация сдержанной силы.
И так же, как мистер Каллахан, он не принадлежит моему миру. Мой мир — это тесная однокомнатная квартира с раскладной кроватью. Вечера кино с его дочерью Кейт, зажатой на моем диване, куски попкорна, падающие нам на колени.
Не поймите меня неправильно, я люблю свой мир.
Но я хотела бы представить его в нем.
Перчатки заглушают мой стук, и я слишком поздно замечаю дверной звонок, незаметно пристроенный рядом с входной дверью. Я неловко нависаю, тянусь к нему, потом отдергиваю руку, тянусь, потом отдергиваю, беспокоясь, что они не услышали мой стук, но смертельно боясь позвонить в звонок и случайно поторопить их.
— Дафна!
Входная дверь распахивается, и вихрь темных волос врывается в мои объятия. Лучшая подруга сжимает меня так крепко, что я хриплю, а щеки болят от ухмылки, когда она качает меня из стороны в сторону.
Можно подумать, что мы не виделись много лет, а не меньше недели, как вернулись в колледж.
Кейт Каллахан — моя лучшая подруга на свете. Безостановочный фонтан любви.
— Привет, Кейт. — Я подталкиваю ее в спину через дверной проем, затем наклоняюсь, чтобы поднять все свои сумки. Она бросает взгляд на море подарков у моих ног, затем смотрит на меня, поджав губы и глядя в карие глаза, похожие на блюдца. — Я знаю, — бормочу я, подавляя улыбку на ее взрыв хихиканья. — Я не была уверена, сколько всего нужно принести.
— Так ты принесла все?
— Да. Похоже на то.
Я протискиваюсь в дверной проем, неловко ковыляя с сумками. Мои щеки пылают от смущения, но уже слишком поздно что-то исправлять. Что же мне делать? Выйти в сад и выбросить половину пакетов в кусты?
— Папа у себя в кабинете.