ЧЕТЫРЕ
Джейкоб
Я с головой погружаюсь в работу, как только мы возвращаемся домой. Кейт понимает это — если она хочет дом, одежду и высшее образование без долгов, я должен поддерживать свой бизнес в здоровом состоянии. Она улыбается и целует меня в щеку, прежде чем я исчезаю, обещая принести кофе в мой кабинет, но чувство вины все еще свербит в моем нутре.
Не за то, что я ушел в работу. Не за это.
За Дафну.
У нас было... что-то на катке. Мгновение. Молчаливое понимание.
Когда она сидела передо мной на скамейке, ее локоны выбивались из-под шапки, а щеки были розовыми от холода, я словно прилип к земле. Землетрясение могло пройти по этому катку, раскалывая лед и валя деревья, и я не смог бы отойти от нее.
Не тогда, когда она смотрела на меня вот так: застенчиво и с надеждой, ее розовые губы разошлись.
Ее ноги были маленькими в моих руках. Нежными и тонкокостными. И когда я вернул ее носок на место, она испустила легкий вздох.
С тех пор моя кровь кипит.
Но это неправильно. Я ошибся. Должно быть, я неправильно понял момент, должно быть, спутал ее затянувшийся страх от катания на коньках с желанием. Потому что Дафна молода, мила и красива, с музыкальным смехом и волосами, которые сверкают золотом в солнечном свете.
А я?
Я большой, старый, ворчливый и грубый — сказочный великан, засунутый в рубашку на пуговицах.
Она не может хотеть меня.
А даже если бы и хотела...
Я оборвал свои кружащиеся мысли рычанием, расхаживая по кабинету и дергая за воротник. Он внезапно стал слишком тугим, ограничивающим доступ к кислороду, да и в комнате чертовски жарко. Я подхожу к окну, распахиваю его и впускаю в комнату снежинки. Они тают в жаре огня, падая на ковер, как дождь.
Дафна.
Я обманываю себя. Говорю себе токсичную ложь.
Но это не мешает мне укрыться в кабинете, едва сдерживая желание забаррикадировать дверь книжным шкафом. Я работаю как демон весь день, вечер и ночь напролет, и с каждым пропущенным приемом пищи Кейт стучит в мою дверь, зовет, но не входит.
Она как будто чувствует это. Раненое животное во мне.
Она оставляет меня в покое.
Они обе так делают.
Когда наступает ночь и в доме становится тихо, я, наконец, замедляю работу. Я откидываюсь в кресле, потирая больную шею и поглядывая на часы на каминной полке.
Почти два часа ночи.
Мой пустой желудок сводит от голода, но я не могу есть. Я все еще на взводе, мое тело так напряжено, что дрожат пальцы. А вот воды можно. Я могу выпить воды или чего-нибудь покрепче.
Да. Мне нужно выпить.
Я стараюсь идти по коридору мягко, но это безуспешно. Скрип половиц громким хором возвещает всем, кто не спит, что я на ходу, потому что у меня не было никакой практики — мне никогда раньше не приходилось красться в собственном чертовом доме, горло перехватывает от стыда.
Еще пять дней. Потом она уйдет.
Я могу это сделать.
Дверь в спальню Кейт закрыта, свет по краям не горит. Значит, она спит. Хорошо. Уже поздно, а она раздражительна, когда плохо спит.
Дверь Дафны приоткрыта.