Блэр молчит, даже когда я провожу рукой по ее волосам, спускаюсь по мешковатой рубашке к бедру. Это не вызывает у нее энтузиазма. Когда я быстрым движением выхватываю у нее сумку, она наконец-то теряет скучающее выражение лица. Уголки ее глаз напрягаются.
С моих губ срывается хрупкая усмешка, и я слегка сжимаю ее шею. — Что у тебя есть в твоем мешке с фокусами?
Блэр бросает взгляд в сторону, ее густые ресницы взметаются над веснушками, которые подмигивают мне, как звезды. Вместо ответа она слегка втягивает нижнюю губу между зубами.
Я кладу сумку на молнию на прилавок и роюсь в ней одной рукой. Мои брови взлетают вверх, когда я вижу отмычки, плоскогубцы, отвертку и кольцо с ключами, похожее на набор, который мы с Бишопом храним в школе для собственных шалостей. Моя маленькая воришка не шутит.
Уголки моего рта изгибаются в удовлетворении, когда я прохожу через тонкий шнур. Идеально.
Схватив ее запястья, я заставляю их опуститься за стул, крепко привязывая каждое к металлической подставке.
— Ты думаешь, что пугаешь меня этим? Это не так.
— Я поймал тебя, не так ли? Ты была чертовски плохой девочкой.
Блэр поворачивает голову достаточно далеко, чтобы взглянуть на меня уголком глаза, ее волосы каскадом падают на спину. Я зарываюсь в них пальцами и дергаю за шелковистые пряди, заставляя ее голову отклониться назад. Она встречает мой взгляд, и по моему лицу пробегает зловещая ухмылка.
— Вот так. Борись сколько хочешь. — Я наклоняюсь ближе и касаюсь носом ее виска, вдыхая. Она пахнет дешевой имитацией ванили, но мне это нравится. Резкость ей идет. — Ты находишься под домашним арестом. Я здесь главный, и ты никуда не пойдешь.
Блэр ехидничает себе под нос. Мой кулак сжимается в ее волосах, и маленький звук застревает в ее горле.
Я говорю в сторону ее лица. — Следи за своим отношением. Или тебе не понравится то, что я с тобой сделаю.
Отпустив ее, я проверяю целостность узлов на каждом из ее запястий, убеждаясь, что она не может вывернуться. Они достаточно тугие, чтобы впиваться в кожу, не нарушая кровообращения. В самый раз для дискомфорта. Когда я закончил с фиксацией, я подошел и похлопал ее по бедру. Сложив руки, я наклоняю голову, рассматривая моего незваного гостя.
— Ты останешься в таком положении до приезда полиции.
— Ты не вызвали полицию. — Блэр качает головой, повторяя мои движения. Она скрещивает ноги. — И не вызовешь.
Мои руки опускаются, и я наступаю на нее, останавливаясь в дюйме от ее лица, упираясь руками в спинку табурета. Он достаточно высокий, чтобы дать ей немного высоты, но все же не уравнивает нас.
Бравада должна быть фальшивой. Она не может думать, что в этой ситуации у нее есть рычаги влияния, как у пойманного вора.
— Разве нет? Я обрушивал ад на людей и за меньшее, чем ты. — Угроза повисла в небольшом пространстве между нами. — Ты угнала мою машину.
— Этот безвкусный кусок дерьма? — Блэр насмехается ледяным тоном. — Что за бельмо на глазу.
Я сдерживаю рык. Все закончится слишком быстро, если я не буду действовать осторожно. Она заслуживает медленной пытки за свое неуважение. Я снова касаюсь ее волос, кручу их между пальцами, обдумывая свою тактику.
— Ты покрасила волосы в черный цвет для полной криминальной эстетики? Теперь ты действительно вписываешься в трейлерный парк, в котором сосешь хуй, не так ли?
Она сжимает челюсть и смотрит на меня как кинжал. Я отбрасываю прядь волос.
Блэр похожа на богиню хитрости и проступков, привязанную к кухонному табурету, с вызовом в глазах, фарфорово-гладкой шеей, просящей моей руки, и ее пухлым губам.
Это соблазнительное зрелище.
Она была бы прекрасна, если бы не была такой чертовой занозой в заднице.
— Трюки не оплачиваются, так что ты решил перейти от наглых карманных краж к этому? — Еще одна опасная улыбка кривит мой рот. — Или ушибленные коленки — это больше специализация твоей мамы?
— Заткнись! — Блэр с грубым звуком ударяется о табурет. Ее волосы скрывают лицо, а плечи вздымаются от учащенного дыхания.