— Чем он жертвует, мам? Какими накоплениями? Ты их видела? Сама, своими глазами?! Да он оформит новую квартиру на себя и выгонит нас оттуда под зад коленкой! Это ты ничего не понимаешь, мам!
— Ну это уже слишком! — вмешивается тот, о ком речь. И, поднявшись, грубо хватает меня за руку. — Давай, пшла отсюда! Будет она ещё на мать орать…
И меня выставляют за дверь. Вернее, в единственную в этой квартире комнату, которую действительно непонятно почему предоставили мне в качестве безлимитной ночлежки. Мама с Витей спят на кухне. Точнее не так — они ночью спят на кухне, а когда меня нет, то «типа мой» диван в их полном распоряжении...
Всё это противно.
У меня нет ничего своего.
Ни своего угла, ни своего дивана, ни даже мамы… И вообще, я, похоже, совершенно никому не нужна. Я бы с удовольствием умерла или уехала обратно в Архангельский, но…
Погодите-ка… А почему это «но»?
Мама говорила, что надо будет сдать ту квартиру, но претенденты на жизнь в совхозном посёлке, отставшем лет на двадцать-тридцать от «цивилизованного» мира, до сих пор не нашлись и вряд ли в ближайшее тысячелетие сыщутся.
А это значит, что я могу жить там. Одна. И у меня опять будет Милка…
Милка… Во чёрт…
Глава 14
*Она*
Я решила затаиться до выходных и как следует всё обдумать. Да, теоретически я могла бы поехать жить на нашу старую квартиру, но есть несколько проблем: во-первых, на что я буду там жить — пока непонятно; во-вторых, как и на чём я буду ездить в школу — это тоже надо будет обмозговать; ну, и ещё мне предстоит выработать стратегию своего поведения с Милкой.
Говорить ей о Валентине? Нет, конечно нет! Я не могу признаться в том, что между нами произошло, потому что так я точно потеряю нашу дружбу. Но в то же время — как ей дать понять, что это совсем не тот парень, по которому стоит так убиваться?.. Судя по тому, как он повёл себя со мной, чувства Милки, мягко говоря, не взаимны. Я не удивлюсь, если у Валентина таких дурочек, как Милка, а тем более, как я… которые по первому зову оказываются у него квартире… ну, может и не вереницы, но, уж точно, я не первая.
В общем, мне и подруге как-то хочется помочь, и совесть мучает, и терять нашу дружбу я совершенно не намерена… И поэтому пока решила взять паузу, чтобы разобраться в своих тараканах.
Ночью я почти не сплю, вертясь в постели и вспоминая то лицо Валентина, то Милкины ахи-вздохи, то ухмылки дяди Вити и вести про папин дом…
А утром безжалостный звонок неугомонного будильника в конце концов вырывает меня из лап беспамятства.
Собрав себя в кучу и притащив своё полумёртвое туловище к первому уроку, я с удивлением обнаруживаю, что паршиво сегодня не только мне.
В раздевалке, широко расставив ноги и склонившись между ними, вернее, повиснув на них, сидит ещё одно тело.
И это тело, на сей раз в школьной рубашке и брюках, я узнаю сразу же и с большим удовольствием.
Дождавшись, пока все сердобольные и неравнодушные разбегутся по этажам, махнув на безнадёжный случай рукой, я осторожно подхожу к однокласснику ближе.
— Привет, Артём…
И, замерев, жду, когда он поднимет голову. Немного страшно, что я могу там увидеть.
Но, к моему облегчению, я вижу вполне человеческое и очень даже симпатичное, хоть и немного раскрасневшееся, лицо.
— Ххх, привет… — выдыхает он, усмехнувшись, и фокусирует на мне взгляд слегка мутных, но по-прежнему весёлых и добрых глаз. — Привет, Женька.
— Ты чего здесь сидишь? С тобой всё нормально?
— Да, конечно… — он пытается встать, и его ведёт в сторону…