Видя, как искренне он теряется, буквально не знает, куда себя деть, я решаю оставить эту тему и перехожу на более нейтральную:
— О, а я знаю, как это называется! Это щуп, правильно?!.
**
Этим вечером я снова живу: смеюсь, визжу от восторга, кружась на плече у Артёма, которого успела мазнуть по носу машинным маслом, сражаюсь за бедного котёнка с Алексом, питаюсь пиццей и колой и деру глотку душевными песнями…
В гаражном «Клондайке» Артёма находится даже гитара, и мы в три голоса орём «Сансару», «Хочешь сладких апельсинов» и бог знает что ещё — до тех пор, пока, озабоченная моим долгим отсутствием, не звонит мама.
И Артём заводит «Карину», чтобы довезти меня до дома.
*Он*
Здарова, пройдохи. Смотрите, кто тут у нас… Это Кот. Я хотел объявить конкурс на лучшее имя, но подумал — пошло всё… ну, вы поняли куда… носки курить. Это просто Кот. Чёрный одинокий котяра. Просто мелкий ещё. Сегодня будет самое унылое видео, можете начинать точить пальчики под гневные комментарии… Я расскажу вам одну до соплей пронзительную историю… Вы всё ещё со мной? Тогда слушайте сюда…
Глава 11
*Он*
Суббота. Я, моя новая хрустящая рубашка, родственница намбер ван, дядя Славик, Ляля за большим обеденным столом. Чинно запихиваем в себя печёных, видать, прямо в раскалённом песке, кальмаров, делая вид, что это вкусно, и зубоскалим друг другу, словно больше никогда не увидимся.
— Кстати, Алекс, — матушка промокает губы салфеткой и деловито приподнимает брови. — Давно хотела спросить, ты куда-то поступать вообще думаешь?
Я выстреливаю пальцами себе в висок.
— Что такое? Я что-то не то сказала?
— Извини, ма, просто только вчера отчитывался перед Спамершей.
— Перед кем?
— Неважно. В общем, я, скорее всего, сначала в армию схожу…
— Что?! — довольно натурально пугается она. — Ты с ума сошёл? Даже не вздумай. Ты потратишь в пустую год…
— Чуть побольше, ма. Я планирую по контракту.
— Что?! Ты шутишь?! Слав, скажи ему, что это полный бред…
— Послушай, Алекс, — берёт слово дядя Славик. — Если ты насчёт поступления беспокоишься, то не переживай, я, если что, помогу…
— Воу-воу-воу! — прерываю я, не выдержав кислого душка лицемерия в кондиционированном воздухе. — Полегче, родственнички! Я ещё вашего приглашения на сегодняшний обед не пережил.
Лица матушки и дяди Славика темнеют, они переглядываются, Ляля же, уставившись на меня, замирает с вилкой в зубах.
— Николина, ты поела?! — срывается на ней матушка. — Иди наверх, взрослым нужно поговорить!
— Но я не маленькая, мааам… — недовольно тянет Лялька, однако, взяв с меня слово обязательно зайти к ней после сеанса пюрирования мозга, послушно убегает к себе в спальню.
— Что за сарказм, Алекс, я не понимаю! — Я выдерживаю убийственный холод синих, как ледники Арктики, глаз. — Почему, когда тебе предлагают поддержку, ты ведёшь себя, как какой-то неблагодарный?..
— Ну ладно, хватит, — дядя Славик накрывает её увенчанную камушками руку своей мясистой ладонью. — Я думаю, Алекс не глупый парень, сам всё осознает, впереди ещё год. Но, если что, ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь, — добавляет, обращаясь уже ко мне.
Произнесённые тягучим участливым голосом, его слова надолго повисают в воздухе.
Но в тяжёлом взгляде под нависшими веками я так и не нахожу им подтверждения.
**
— Чего они до тебя докопались? — бунтует сестрёнка, когда я, насытившись сполна и кальмарами, и всем остальным тем более, поднимаюсь в её сиренево-бело-рюшечный, как у диснеевских принцесс, «будуар».
Прохожу к царскому, размером с мою комнату, ложу, падаю на лопатки поперёк него. Воссидающая там же в горе мягких игрушек Лялька прячет пол-лица под капюшон любимой толстовки и беспощадно теребит ухо как-то подаренного мною Микки Мауса.
— Беспокоятся о моём будущем, — выдыхаю я, умолчав о том, что это будущее волнует их лишь с точки зрения вероятной угрозы для общесемейной репутации.
— Не уверена, — задумчиво бормочет она.
И тут я замечаю кое-что, вызывающее у меня ряд вопросов, одним резким движением подцепляю сестрёнку за руку и по локоть задираю ей рукав.
— Это что? — перевожу взгляд с тонких полос на полупрозрачном запястье в «арктические», как у мамы, глаза.
— Ничего! — Она выкручивается из хватки.
— Отлично, тогда всего хорошего! — Подрываюсь на выход, но, ожидаемо, даже до двери дойти не успеваю.