Сьюзи склонила голову, и мне хотелось забежать вперед и сказать что-нибудь, чтобы поддержать ее, но именно в этот момент родители решили меня задержать. Режим материнской поддержки и молчаливого отца отключился. Еще до того, как мы подошли к машине, они начали говорить, как разочарованы во мне.
— Я даже не пила, — сказала я, когда мы сели во внедорожник моего отца.
Я не была уверена, слышали ли они меня или просто не поверили мне.
— А что на счет этого купальника? — спросил мой отец.
Моя мама покачала головой со вздохом, который говорил, как она разочарована и ей стыдно.
Я съежилась и открыла рот, чтобы напомнить им, что купальник, о котором шла речь, был куплен моей мамой для прошлогодней вечеринки у бассейна в доме моей кузины. В то время, казалось, никого не волновало, что это было бикини.
— Не то, чтобы я хотела, чтобы весь мир увидел меня в этом, — сказала я вместо этого. Я должна была сильнее защищаться, но была слишком занята, погружаясь в яму унижения, которую избегала весь день.
После этого они замолчали, и мы провели остаток пути до дома в напряженной тишине.
Мои родители конфисковали мой телефон «до дальнейших указаний». Ничего неожиданного, правда, но все же обидно. Более того, сейчас мне как никогда нужна была связь с друзьями. Они попытались забрать мой ноутбук, но я напомнила им, что он мне нужен для школьных занятий, таким образом, мне было строго запрещено пользоваться социальными сетями до дальнейшего распоряжения.
Дело в том, что мои родители немного знали о социальных сетях, но недостаточно, чтобы я не могла уклониться от них, если бы захотела. В такие моменты я был благодарна, что мои родители не разбирались в технологиях.
Я попыталась отследить Сьюзи онлайн после ужина, но ее телефон сразу переключился на голосовую почту, и я без сомнения знала, что она лишилась всех привилегий. Безусловно, даже доступа к ее любимым компьютерным играм.
Бедная Сьюзи.
Впрочем, некоторое время спустя я обнаружила, что мне хочется, чтобы кто-то отнял у меня Интернет, потому что я, казалось, не могла удержать себя от выхода в сеть, хотя знала — я просто знала — это закончится еще большими страданиями.
Я не ошиблась.
Мэтт, видит Бог, пытался меня остановить. В тот момент, когда я вошла в Facebook, я получила сообщение.
Мэтт: Ты в порядке?
Я: Переживу.
Мэтт: Ты говорила со Сьюзи?
Я: Она под домашним арестом.
Мэтт: Да, так и думал.
Мэтт остановился, и я увидела мигающие точки, которые давали мне понять, что он печатал, делал паузу, а затем печатал снова. От его колебаний мой живот сжался.
Мэтт: Ты заходила в Snapchat или Instagram?
Я: Нет. Зачем?
Мне вообще нужно было спрашивать? Опять прошло слишком много времени. Я прикусила нижнюю губу, ожидая, пока Мэтт продолжит. Когда он это сделал, у меня внутри всё упало.
Мэтт: Он стал вирусным.
Я: ЭТОТ СНИМОК?????
Мэтт: Нет! Нет.
Я рухнула на свое место. Ну, хоть что-то. Я ни на секунду не подумала, что отсутствие этой фотографии в сети — по доброте душевной. Скорее, публикация этого была бы самой глупой формой самообвинения. У кого бы ни была эта фотография, очевидно, он был достаточно умен, чтобы не хвастаться ею в Интернете. Одна утечка, и у них будет не меньше проблем, чем у меня и Сьюзи. А может и больше. В нашей школе были довольно строгие правила про запрет издевательств, но, очевидно, был кто-то готовый пересечь границу.
Мэтт: Та конкретная фотка не всплыла, но хэштег… он стал вирусным.
Я зарычала от этой мысли. #ГикиУходятВОтрыв. Джоэл такой идиот. Я ждала, пока Мэтт продолжит, но когда он этого не сделал, нетерпеливо вздохнула.
Я: Не томи, Мэтт.
Мэтт: Они нашли другие изображения. Старые школьные фотографии и фото из ежегодника…
Я: Мои и Сьюзи?
Мэтт: Ага.