Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение, правильные черты лица и общую опрятность, он не вызывал ничего кроме раздражения. Может, в этом было виновато вечно недовольное выражение его лица или высокомерность, с которой он держался с окружающими.
Не знаю, только необходимость видеть его рядом и поддерживать разговор, бесила нереально.
— Прошу меня простить, — сказала Аннабель, когда с главным блюдом было покончено, бросила на моего отца короткий взгляд и вышла из столовой.
— Бертран, вели принести десерт, — Александр тоже встал и, поклонившись Стендброку старшему, вышел, оставив нас одних. Ну, если не брать в расчет слуг.
Черт!
Избегая взгляда графа, я взяла в руки вилку и наколола лист салата, тут же отправив его в рот. Все что угодно, лишь бы не разговаривать с ним!
— Элиза, — Роберт старший откинулся в кресле и замолчал, ожидая, когда я посмотрю на него.
— Ммм? — не переставая жевать, промычала я.
Бред, никто не заставит меня делать то, что я не хочу. Можно просто встать и уйти — в ответ кольцо налилось тяжестью и сдавило палец.
Ну, вот опять!
— Для вас будет лучше выбросить из головы все мысли о любви, — я перестала жевать и посмотрела на графа. — Крепкий брак строится не на страсти, а на чувстве долга и признании авторитета супруга.
— То есть на взаимном уважении? — Роберт Стедброк старший криво усмехнулся.
— И покорности жены. Вы слишком молоды, чтобы принять эту простую, но необходимую истину. И мой долг, как вашего будущего мужа, позаботиться о том, чтобы она прочно укоренилась в сознании.
— Но…
— Будьте добры не перебивать, когда я говорю, — тон голоса графа изменился и кольцо на пальце по ощущениям стало похоже на кусок льда, холодом прострелив руку до локтя. — Когда Святая Церковь скрепит наш союз, перед Богом и людьми я буду вашим голосом и волей. Завтра вам принесут всю необходимую литературу. Ознакомьтесь с ней, а места, которые я собственной рукой пометил для вас, выучите наизусть.
— И не подумаю!
Возмущение взметнулось в душе подобно цунами, сметая все вокруг. Я бросила вилку на стол, за ней последовала скомканная салфетка.
— Рабство отменили черт знает когда! И я не ваша собственность! Я буду делать, что захочу! Говорить, что захочу! И вообще…
— Элиза! — интонация, с которым отец произнес это имя, больно ударила по самолюбию. Нет у меня здесь союзников, и друзей нет. Я совсем одна против этого чудовища в теле мужчины. — Что за тон? Немедленно извинись перед графом!
— У меня пропал аппетит, — сдержать слезы было нереально и я, подобно героине какого-нибудь женского романа, выбежала из столовой, рыдая навзрыд.
И никто не попытался меня остановить. Даже Аннабель.
Выгнав из спальни Сиззи и Роззи, я заперлась изнутри и упала на кровать, зарывшись лицом в шелковые подушки.
Что же делать?
Слова графа развеяли последние сомнения — этот брак похоронит меня живьем, не оставит от веселой, доброй Лизы-Лисы ни-че-го.
И тут я вспомнила про дровосека и назначенную встречу. Шмыгнула носом, вытерла слезы и достала из тумбочки телефон — только начало восьмого.
Я вспомнила его обещание не дать меня в обиду и немного успокоилась. Что ж, время еще есть. Не сдавайся, Лиза! Еще не все потеряно.
К выбору наряда для встречи с Робертом младшим я подошла со всей серьезностью. Кринолины и корсеты, накрахмаленные юбки с кучей подъюбников и оборок были отброшены прочь.
Я не собиралась вызывать в дровосеке вожделение, но мне нужна была его жалость. Как к младшей сестренке, если бы она у него была. Или к сиротке, простой девушке, попавшей в беду. Я точно знала, что у него благородное сердце и честь не позволит остаться равнодушным к чужой беде.
Моей беде…