Вот и сейчас сладостные вздохи заставили ее сердце биться часто и гулко. Лукреция догадывалась о порочности своего любопытства, но не осознавала ее в полной мере. Мнилось, что это просто игра, а она разведчик на службе у Папы, и ей нужно выведать, кто занимает время и столь ценное внимание епископа Чезаре Борджиа.
Лукреция ухватилась за подоконник и подтянулась повыше. Задержав дыхание, она плутовато заглянула в просвет окна.
Причудливое сплетение смуглых тел в полумраке, гибкая, мерцающая спина девицы, до самых бедер укрытая черным водопадом вьющихся локонов. Крупная ладонь Чезаре вокруг тонкой женской талии, другая ласкает ее округлую ягодицу, его крепкие, жилистые ноги, сплетенные с мягкими и стройными ножками любовницы. Они колыхались в каком-то непостижимом ритме, словно танцевали неистовую пляску, и прерывистые вздохи служили им музыкой. Лукреция не могла видеть их лиц, но наверняка на них было блаженство. Их стоны становились чаще, и в тот момент ей показалось, она сама вот-вот вскрикнет от возмущения, что брата так увлекло это греховное занятие.
Лукреция бесшумно спрыгнула вниз и, прижавшись спиной к прохладной стене, прикрыла глаза, силясь отогнать мысли об увиденном. Во внезапно наступившей тишине она слышала собственное сердце, бешено скачущее в груди, щеки ее пылали от неведомого смятения. Перед внутренним взором то и дело всплывали откровенные образы: бронзовые тела, жадные объятия, волнующие изгибы наготы...
- Сзади дверь, что ведет на улицу, - прозвучал охрипший голос Чезаре спустя минуту. Лукреция вздрогнула, точно опомнившись, и прислушалась внимательнее.
- Черный ход, - проворковала девица. – Ты священник! - воскликнула она удивленно. Ее мягкий выговор указывал на простолюдинку. Где он ее нашел, интересно?
- А ты не заметила? – усмехнулся брат.
- Вчера ночью в тебе не было ничего церковного.
- Ночью? – переспросил он. - Ночью я тот, кем хочу быть, – Лукреция удивленно хмыкнула, – а днем я тот, кем должен быть.
Она больше не желала слушать эти разговоры и, озорно постучав в окно, словно шаловливый ребенок, спряталась за угол. Спустя минуту Чезаре уже был на улице и, конечно, сразу же ее заметил. Босой, в черном подряснике, накинутом поверх длинной сорочки, он казался таким безобидным, таким домашний, совсем не тем взрослым Чезаре Борджиа, о котором говорили, что он безжалостен, хитер и вероломен. Нынче многие опасались ее старшего брата. Он завоевал себе недобрую славу, служа интересам отца, и все знали, что словом епископ способен ранить так же изощренно, как острой испанской рапирой, которую он всегда носил при себе.
- Сееестра, - с шутливой угрозой позвал Чезаре, и она выпрыгнула из-за угла, не в силах больше прятаться. Он тут же устремился за ней вдогонку.
- Я видела девицу! - крикнула Лукреция, убегая от брата по дворику. - Очередную! – она заскочила на крытую галерею, спрятавшись там, будто в домике.
- Шпионок наказывают! – воскликнул он, охотясь за ней, озорная ухмылка играла на его выразительных губах.