Алёна, проживая в семействе Милявских тоже время от времени вспоминала о приятеле детства и тревожилась о его судьбе, не зная, как сложилась его жизнь после приезда в столицу. Она даже предположить не могла, где теперь его искать. Впрочем, от горьких мыслей её отвлекали заботы дня насущного. В первые дни ни Григорий Иннокентьевич, ни Ольга её не беспокоили. Сестра Милявского выделила ей кое-какие вещи из своего гардероба, а после, когда девушка немного пришла в себя, даже совершила с ней поход по магазинам, дабы приобрести всё то, что совершенно необходимо каждой уважающей себя девице. Григорий Иннокентьевич относился к ней почтительно, не пытался добиться её благосклонности, и скоро Алёна совсем успокоилась на его счёт.
Mademoiselle Коршуновой было совестно за то, что она стала нахлебницей на шее, по-видимому, не слишком состоятельных Милявских. Всякий раз, когда приобреталось что-то для неё, она испытывала неловкость и терзалась муками совести, а потому, когда Григорий Иннокентьевич попросил её снести в ломбард к ростовщику кое-какие драгоценности, доставшиеся им с сестрой в наследство от покойной маменьки, поскольку самому ему было неловко, она без колебаний согласилась.
Лишь в конторе ростовщика ей в голову закралось подозрение, что столь роскошная бриллиантовая парюра и великолепное жемчужное ожерелье вряд ли могли принадлежать женщине, всю жизнь едва сводившей концы с концами, коей представлялась матушка господ Милявских по их собственным рассказам. Получив деньги, она вернулась на квартиру Милявских и всё до копейки отдала Григорию Иннокентьевичу. Сам же Григорий отсчитав, несколько мелких ассигнаций, буквально насильно вручил их Алёне, как он сказал на мелкие расходы.
Через две недели Милявский вновь обратился к Алёне с подобной просьбой, только на сей раз в руки ростовщика перекочевали рубиновые серьги и несколько старинных перстней весьма искусно сработанных. И вновь Алёна не смогла отказать своему благодетелю в такой мелочи, тем более что наступила осень, и приближалась зима, а Григорий Николаевич приобрёл для неё роскошное пальто с отделкой из меха соболя.
Однако сколь бы она не закрывала глаза на всё, что происходило вокруг неё, ей не могли не казаться странными тёмные личности, иногда посещавшие по ночам господ Милявских, внезапные исчезновения Григория Иннокентьевича на несколько дней, подозрительность и молчаливость его сестры Ольги. Алёна, будучи от природы своей отнюдь не глупой барышней, стала подозревать, что её благодетель вовсе не тот, за кого себя выдаёт. Разве скромный учитель гимназии мог вести себя подобным образом? Да и потом, что за дела у него были в основном по ночам, тогда, как днём он предпочитал находиться дома.
Истина открылась ей в самый неподходящий момент. Однажды Алёна застала Ольгу в чулане, где та что-то искала. Она бы прошла мимо, ежели бы на глаза ей не попалась шаль, в которую было что-то завёрнуто. Точно такую же шаль она брала с собой из Пятигорска и отлично помнила о том. На неё вновь нахлынули мысли о всех тех странностях, что она замечала за братом и сестрой Милявскими, а потому дождавшись, когда Ольга уйдёт по своим делам, она без колебаний открыла чулан, нашла заинтересовавшую её шаль и тотчас развернула её. Алёна едва сдержала крик, разглядев собственный паспорт и кое-какие-мелочи из её саквояжа, пропажу которых она не обнаружила.