«Боже, как глупо всё вышло?» - вздохнул Серж, глядя на желтоватые мутные воды Финского залива, с тихим шорохом накатывающие на песчаный берег. Опустившись в плетёное тростниковое кресло, Белозерский поднёс к губам бутылку с вином, отпив прямо из горлышка, после чего тяжело уронил на грудь темноволосую курчавую голову.
Скромная усадьба, доставшаяся ему в наследство от деда по отцовской линии, была тем самым райским уголком, куда он частенько сбегал от суетной жизни столицы, и расставаться с имением ему вовсе не хотелось. Однако, бросив в запальчивости столь неразумное обещание, он уже отрезал себе пути к примирению, да и карточный долг – долг чести, требовал уплаты. Белозерский сколь мог долго оттягивал момент продажи имения, но вот уж и покупатель сыскался, а купчая так и не была подписана. Сергей Кириллович медлил, уповая на чудо.
«А, может быть, и в самом деле жениться? - подумалось ему. Белозерский поднял голову, вглядываясь затуманенным взглядом за горизонт. – Примириться с папенькой. Он ведь обещал уплатить долг, коли я соглашусь на женитьбу? Но на ком? Да, хотя бы и на Катеньке! Чем не жена?»
Сергей Кириллович попытался представить себе mademoiselle Лескову в образе madame Белозерской, но вместо светлого и воздушного облика перед его мысленным взором предстало совершенно иное видение: жгучие, будто южная ночь, тёмные глаза, толстые косы, перекинутые на грудь, алые пухлые губы. «А ведь Коршуновы богаты, - усмехнулся Серж. – Поговаривают, что капиталы Якова Ивановича миллионами исчисляются, - покачал он головой. – Да, и Елена - дочь его, хороша. Ох, как хороша, недаром же снится уж какую ночь кряду! Да что теперь о том? – вздохнул он. – Поеду к Запольскому. Надобно решать уже».
Отшвырнув пустую бутылку, Сергей Кириллович поднялся на ноги.
- Прокопий! – повернулся он к дому. – Пускай запрягают, в Петербург поеду, - велел он выбежавшему на его зов то ли лакею, то ли дворецкому, верой и правдой служившему ещё его деду.
Дорогою хмель выветрился из головы Сергея Кирилловича и, подъезжая к дому князя Запольского на Английской набережной, он уже вполне отдавал себе отчёт в собственных мыслях и поступках. Ему пришло в голову не продавать имение, а отдать его князю в счёт уплаты долга. Возможно, тогда ему хоть изредка доведётся бывать в столь полюбившемся местечке. Именно с таким решением он поднимался на крыльцо особняка.
Дворецкий сообщил, что их сиятельство не принимают по причине нездоровья, но, возможно, приятелю своему сделают исключение. Удалившись для доклада, слуга оставил Белозерского в гостиной, куда и вернулся спустя четверть часа, чтобы просить гостя проследовать за ним в спальню князя.
Сергей Кириллович никак не ожидал застать Запольского в постели, но, видимо, дело и впрямь оказалось серьёзным. Арсений Борисович, бледный, как подушка, на которой он лежал, с трудом приподнялся и сел, при появлении Белозерского.