Поскольку её верный лисий меч бесследно пропал в руинах монастыря, девушка заменяла его сухими ветками, приблизительно схожими по тяжести с потерянным оружием. Ветки было неудобно держать, крутить, да к тому же они часто ломались, но это было лучше чем ничего. В другую же руку Дженна брала кинжал.
Один её клинок был короче, другой — длиннее. Длинным она наносила рубящие удары, а коротким — колющие. Она рубила и колола в разных плоскостях, крутила длинным «мечом» восьмёрку и довершала удар выпадом «кинжала». Одновременно она вращала оружием снизу вверх и сверху вниз, друг за другом, с помощью асимметричных движений упражняя не только мышцы, связки и суставы, но и ум.
Вначале было тяжело. Дженна путалась в руках и ногах, ударяла сама себя палкой и спотыкалась глупо и нелепо, как это было в детстве. Наёмнице приходилось преодолевать не только слабость, но и свою гордыню. И постепенно выносливость, координация и ловкость начали возвращаться. Тело хотя и было истощено, но не потеряло память и навыки.
Вместе с тем Дженна не оставляла попыток разузнать, как же ей выбраться из этого странного места. Казалось, что просторы сада не имеют границ. В какую бы сторону ни направлялась наёмница, всюду пейзаж был неизменен. Её окружали яблони — старые и волшебно плодовитые гигантские деревья.
Иногда между холмами девушка видела озёра — исключительно круглые и схожие между собой как близнецы. Гладкие и сияющие, словно зеркала, они по неясной причине пугали Дженну. И, при всей любви к воде, наёмница опасалась купаться в них, заходя не дальше чем по колено.
— Послушай, Ау, неужели ты никогда не выходила за пределы сада? — спросила как-то Дженна.
— Куда бы я ни выходила, мой дом всегда в моём сердце, — ответила Аука.
Девушки сидели на берегу озера. Дженна угощалась красными яблоками и любовалась облаками. Облака были большие, словно королевские замки, и переливались белизной, подобно дорогой атласной ткани. Аука играла с её волосами, вплетая в многочисленные косы длинные стебли трав. Она уже украсила запястья и щиколотки Дженны неувядающими зелёными браслетами, а теперь сооружала ей причёску на манер собственной.
— И ты всю жизнь ешь одни яблоки? — нахмурилась наёмница, вертя в руке надкусанный плод.
— Ну конечно! А что же ещё прикажешь мне есть?
— Пироги, грибы, мясо… — предложила Дженна.
— Мясо? — испугалась Аука. — Это же то, из чего
— И правда… — вздохнула Дженна.
— Топтыга рассказывал, что иногда в озере появляется рыба, — вдруг вспомнила Аука.
— Неужели? — оживилась наёмница. — А кстати, где же он сам?
— Ах, не знаю, — пожала плечами девушка. — Запропастился куда-то… Понимаешь, он, как и ты, не очень любит яблоки. Иногда он даже шутит так смешно… — она залилась переливистым смехом. — Он шутит, что если рыба не появится в ближайшее время, он может и меня съесть! Представляешь?
— Ну-у, — потупилась Дженна. — В общем-то… Честно говоря… Не так уж и сложно это представить.
Они рассмеялись уже вместе. Хотя шутка, на вкус Дженны, была не самой удачной. Стало ясно, что в присутствии Ауки у неё не получится даже порыбачить.
Яблоки уже не приносили девушке прежней сытости, и постоянное чувство голода становилось всё более утомительным и даже болезненным. Дженне не хватало не только мяса, но и пищи иного рода. От однообразных разговоров о красоте деревьев, солнца и облаков в её голове мыслей становилось всё меньше, а улыбка на лице делалась всё более бессмысленной.