– Пошел вон. И больше здесь не появляйся.
Все-таки перейти к открытой агрессии он не решается.
– Приползешь еще! – выкрикивает, садясь в свой шикарный автомобиль.
Взвигивают колеса, машина трогается с места. Потом резко сдает назад. Почти на меня. И под ноги мне вышвыривают цветы, которые бордово-зелеными пятнами рассыпаются на белом снегу. Разглядываю их какое-то время, ни о чем не думая. Затем носком сапога отшвыриваю ближайший цветок.
Ничего у меня с этим человеком никогда не будет.
Он не оправдал моих надежд.
И этого я ему не прощу.
– Ты – безжалостная, – слышу вдруг красивый голос.
Я Влада даже не заметила. Давно он тут? Хотя какая разница?
– А ты – разве не такой? – решаюсь произнести вслух то, что думаю.
Он молчит.
Осматриваю в последний раз замерзающие цветы и иду к метро.
Холодов меня не останавливает.
Хватит на сегодня драм.
Глава 7
Матвей
В свете фонарей наблюдаю, как Артем, Харитон и Борис о чем-то оживленно разговаривают недалеко от входа в ночной клуб. Смеются. Молодые, беззаботные. С модными стрижками, в брендовых шмотках, с дорогими телефонами, с карманами, набитыми деньгами.
И вспоминаю хрупкую девочку с пакетом с лекарствами и с синяком на поллица, трясущуюся у палаты бабушки, которой стало плохо, когда она увидела внучку, пришедшую со школы.
Вспоминаю и задаю в который раз себе вопрос – что за сука эта жизнь? Почему так?
Не то, чтобы жду на него ответ. Знаю, его не будет.
Но в такие моменты очень хочу его услышать от кого-то более взрослого и более умного.
Мне везет. Артем и Харитон садятся в подъехавшую тачку, а Борис остается. Подъезжаю к нему ближе, натягиваю капюшон толстовки на голову так, чтобы не было видно лица. Не торопясь, выхожу из машины.
Он выбрасывает окурок в сторону. На меня не обращает никакого внимания. Кто и что может ему сделать? Кто осмелится? Полная уверенность в собственной неприкасаемости служит ему плохую службу, потому что поравнявшись с ним, я провожу удушающий. И заталкиваю бессознательное тело в неброскую " Приору", которой и делать у этого клуба нечего.
Никто не заметил, что произошло. А если и заметил, то благоразумно промолчал. Вот она – одна из граней человека – равнодушие. Не вмешиваться в то, что тебя не касается. Не зашищать слабых, не отстаивать справедливость. Быть как все.
Сажусь на водительское место, трогаюсь с места, отъезжаю в какой-то темный переулок и связываю свою добычу. Он еще не очнулся. Да пока и не надо. Покидаю пределы Москвы. Сегодня Крещение, и моя потрепанная машина не вызывает особого интереса у полицейских. Они устали. Им надоели новогодние праздники, пьяные дебоши. Люди, очевидно, тоже. Мне это на руку.
Доезжаю до съезда к водоему. Про это место узнал несколько дней назад. Здесь тихо и никого нет. Только зима, ночь, мороз и снег. Вылезаю из теплого салона. Иду к воде и разбиваю тонкий лёд на подготовленной заранее проруби. В ночи громко раздается хруст снега под ногами, когда возвращаюсь обратно к машине.
Борька очнулся. Узнал меня и решил, что все это – шутка.
– Белов, ты охуел?
Губы сами собой расползаются в ухмылку, обнажая крепкие зубы.
– Не-а. Это ты и тебе подобные охуели. С чего ты решил, что сможешь безнаказанно издеваться над другими и тебе за это ничего не будет? Из-за папы?
Борька тоже лыбится.
– А чё ты мне сделаешь? Ну, чё? Чё ты можешь?
Вот это он зря. Те границы, за которые я не смогу зайти, мне пока самому не известны. В жизни меня тормозят от края две вещи – это мать и страх. Страх не того, что мне придется отвечать за то, что натворил, а страх перестать быть человеком. Потому что знаю за собой – могу сорваться. А потом, как бы не хотелось, обратно уже не встать. Даже на то место, откуда упал.
– Борь, тебе нравиться над людьми издеваться? – спрашиваю ласково.
Мне на самом деле интересно. Хотя я не думаю, что он мне ответит. Еще и честно.
Ну, а вдруг?