— Ты думаешь, что сможешь позаботиться о ребенке? — шипит он. — У тебя нет ни цента собственных денег. На что ты будешь его кормить? Где ты будешь жить? Я не поддерживаю тебя в том, что ты выбрасываешь свою жизнь на ветер. И вообще, какая из тебя мать? Ты сама еще ребенок. Посмотри на себя. Ты едва можешь встать с этой кровати.
Мама говорит помягче:
— Симона… я знаю, что ты заботишься об этом ребенке. Больше, чем о своих эгоистичных желаниях. Сейчас не то время в твоей жизни, чтобы заводить ребенка. Позже, да, но сейчас… ты не готова к этому. Ребенку будет только хуже. И подумай о своей сестре…
— Что насчет нее?
— У Сервы никогда не будет другого шанса завести ребенка.
Это первое, что они говорят, и это ударяет меня в самое сердце. Все их слова до этого момента были не чем иным, как пылью, которую я планировала смахнуть в сторону. Но это заявление… оно ранит меня.
Мама смотрит на меня своими нежными, голубыми глазами.
— Она уже любит его, — говорит она.
— Ты должна отдать его ей, — говорит папа. — Позволь ей воспитывать ребенка. Позволь ей получить единственное, что она не может иметь. У тебя вся жизнь впереди. У Сервы нет. Это ее единственный шанс.
Из всего, что они использовали, чтобы напасть на меня, именно этот момент поражает мое самое уязвимое место.
Может быть, я смогла бы противостоять угрозам отречения или страху растить своего сына в одиночестве, в бедности.
— Смотри, — говорит мама.
Она поднимает свой телефон.
На экране фотография моей сестры, сидящей в кресле-качалке с маленьким свертком на коленях. Я не вижу лица ребенка — он завернут в одеяло и вязаную шапочку, его голова повернута к ней.
Но я вижу лицо Сервы.
Я вижу, как она смотрит на моего сына с добротой, любовью… и чистой радостью. Это самый счастливый взгляд, который я когда-либо видела у нее.
А я самый несчастная, какой когда-либо была.
В тот момент слабости, все еще зашитая и кровоточащая после родов, пока голова кружится от лекарств… Я соглашаюсь.
Я подписываю бумаги.
Я отдаю своего сына.
И падаю вниз, вниз, вниз в темный колодец. Депрессия настолько глубокая, что я думаю, что никогда больше не выберусь из нее.
Печаль длится годами.
20. Данте
9 лет спустя
Мы приступили к 1-му этапу строительства на Южном побережье.
Это будет проект стоимостью в два миллиарда долларов, рассчитанный на следующие шесть лет и состоящий из четырех этапов.
1 этап — коммерческая недвижимость. Gallo construction как раз заканчивает строительство нашего первого небоскреба прямо на набережной. Самая высокая часть небоскреба достигает 1191 фута в воздухе. Это означает, что когда он будет завершен, то станет третьим по высоте зданием в Чикаго.
На мой взгляд, это самое красивое здание. И не только потому, что я его построил. Извилистая спиральная форма покрыта гладким, стеклянным фасадом, оттенки которого варьируются от темно-фиолетового у основания до чистого синего, а затем зеленого цвета морской волны на верхней части. Или, по крайней мере, так он будет выглядеть, когда будет полностью завершен.
На данный момент верхние десять этажей представляют собой голый стальной каркас, открытый воздуху и тысячефутовому обрыву к земле.
К востоку от здания видна плоская гладь озера. На западе вид загораживает массивный рекламный щит на крыше. Изображения на рекламном щите вращаются — прямо сейчас на нем изображена реклама Coca-Cola с бутылкой газировки размером с олимпийский бассейн.