Я ударил себя кулаком по лбу, жалея, что нельзя отключить мозг на пять минут и насладиться умиротворением.
Лучше пойти домой и попытаться еще раз на следующий день. У всех студентов имелся адрес моей электронной почты. Если у них появятся важные вопросы, они могут написать мне. В таком состоянии я был бесполезен. Кровать звала меня. Мое второе имя — измождение. Я не был настолько наивен, чтобы считать, будто отдых под одеялом принесет облегчение. За последние полтора года я обзавелся бессонницей. Ворочаться и запутываться в простынях мне удавалось лучше, чем спать.
Если каким-то чудом мне удавалось заснуть на несколько часов, я просыпался в луже пота, не в силах дышать от кошмаров столь ужасающих, что они оставались со мной на долгие часы. Я приближался к точке срыва.
Пока я пытался убедить себя встать и покинуть кабинет, зазвонил мой телефон. Я приоткрыл глаз и посмотрел на экран.
Леви.
Ответив на вызов, я закинул ноги на стол и сжал переносицу.
— Привет.
— Привет. Я не вовремя?
— Нее. Провел все пары на сегодня. Как раз решаю, есть ли у меня энергия встать из-за стола и оттащить свою несчастную задницу домой.
— Дерьмовый день?
— Дерьмовая жизнь. Что нового?
— У меня есть новости касаемо нашего разговора прошлой ночью. Хочешь услышать их сейчас или мне перезвонить попозже вечером?
Я застонал и поднялся с кресла.
— Насколько все плохо?
— Как я и предсказывал. Не фонтан.
Я схватил портфель, решив, что надо убраться отсюда к чертовой матери, пока он не заговорил, и я не устроил эпичную истерику прямо в кабинете у всех на виду. Все, что касалось Моргана, выбивало меня из колеи. Я был оголенным проводом во всем, что связано с ним. Или я буду орать, пока не охрипну, или грохнусь на пол и буду рыдать.
Я поистине жалок.
Я сделал вдох и выдохнул сквозь поджатые губы.
— Ладно, я иду к машине. Выкладывай.
— Короче говоря, Морган не собирается подписывать бумаги о разводе и покончить с этим. По сути, он собирается оспаривать абсолютно все. Все ваши общие финансовые активы, вашу собственность, ваши вложения, все.
— Что? Как? Зачем? Он никогда не выйдет на свободу. Он умрет за решеткой, зачем ему...
— Джейсон.
Я зарычал, держа язык за зубами, поскольку мой повышенный тон привлекал внимание студентов в коридоре. Мне меньше всего нужно, чтобы люди узнали, кто я. Если у моей двери выстроится полчище репортеров, то к утру я останусь без работы.
Более спокойным голосом я спросил:
— И что? Он хочет половину всего? Он хочет алименты? Он в тюрьме, — прошипел я. — Какой ему от этого прок?
— Это неважно. Он может все это оспаривать. Он может играть в игры хоть до второго пришествия, если захочет. Он имеет на это право. Даже у заключенных есть жалование, банковские счета. Суть вот в чем — думаю, он намеревается по максимуму усложнить тебе процесс. Он не отпустит тебя без борьбы.
— А нельзя развестись через суд?
— Не все так просто. У вас есть общая собственность.
— Бл*ть.
Моя голова раскалывалась, пока я спускался по лестнице на первый этаж здания, направляясь к ближайшему выходу, но при этом избегая групп студентов. Мне нужен был свежий воздух.
— Чего он хочет добиться?
— Честно?
— Да, Леви. Честно, — осознав, что снова повышаю голос, я вздохнул. — Прости.
— Все в порядке.
Не в порядке. Леви не заслуживал моего мудацкого отношения, ведь он всего лишь пытался помочь.