Я вскочила с кровати и принялась расхаживать из угла в угол своей небольшой комнатки. Учинить скандал в доме генерал-губернатора? Хорошо, но быстро забудется. Обо мне посудачат неделю, может, две, покуда чей-нибудь роман или свадьба вновь не затмят светскую жизнь Петербурга. Об устройстве микроскопа, как и о пенициллине я знала почти ничего. Ни оптика, ни химия не являются моими сильными сторонами. А что является?
Я застыла на месте, пронизанная осознанием.
Что там говорил Пётр Александрович, будет музыкальный вечер, верно?
В тот же вечер мальчишка, что работал на кухне, передал мне небольшую коробочку, обтянутую синей с узорами тканью. Загадочная посылка была перевязана бечёвкой, за которую была заложена записка на французском:
«В знак дружбы и полного доверия. Ваш Ф.»
Я не сдержала улыбки. Что не делается, то делается к лучшему. Главное, чтобы поручику не досталось по шапке за такие подарочки.
Я старалась аккуратно вскрывать коробочку, но пальцы подрагивали от нетерпения. Люблю подарки, что тут говорить.
На бархатной ткани лежала черепаховая, раздвоенная шпилька в китайском стиле, увенчанная изящным, перламутровым навершием в виде цветка. Я не удержалась от восторженного вздоха. Лавочник утверждал, что эта вещица из самого Китая и была мне, конечно, не по карману. Так что я даже не стала уточнять цену.
Я провела кончиками пальцев по изящному украшению. В мыслях был образ бравого офицера, его искрящиеся шампанским глаза. И в сердце неминуемо становилось теплей.
Глава 7
На следующее утро за завтраком было всё относительно спокойно. Дети, как всегда, быстро поели и отправились с гувернанткой по своим важным детским делам, а мы втроём остались пить кофе. Мария Алексеевна всем своим видом показывала, как страдает из-за выдуманной мигрени. Но иногда забывалась и приобретала свой обыкновенный вид. Муж, привыкший к таким представлениям, на это никак не реагировал. Судя по тому, что мне до сих пор не закатили истерику в трёх актах, о моём вчерашнем побеге пока не было известно.
Я украдкой поглядывала на Петра Александровича. На вид ему было чуть более тридцати, и у меня в голове не укладывалось, что к этому возрасту он сделал такую головокружительную карьеру. Генерал-губернатор, шеф Преображенского полка и ещё бог знает кто. Несложно догадаться, что всё это не в последнюю очередь из-за тесной дружбы с императором.
– Государь вчера изъявил желание осчастливить нас своим присутствием. – Заметил Толстой так, будто говорил под дождичек в четверг. Я чуть со стула не упала, уставилась на генерала во все глаза. Мысли он мои, что ли прочитал?
– О! – Мария Алексеевна тоже сразу оживилась. – Прикажу срезать побольше цветов, и необходимо будет… - Взгляд её наткнулся на меня. Генеральша неожиданно улыбнулась. – Мадемуазель, Вы же знаете, как стоит вести себя перед государем?
Я отрицательно помотала головой, не сразу понимая, почему это хозяйка дома такая счастливая. Ах да! Она думает, что у меня нет платья. Теперь я уже с трудом сдержала улыбку.
– Не бойтесь, Вера Павловна. – Генерал оторвался от своей газеты, взглянув на меня ласково. – Просто улыбайтесь и будьте собой. Ваши очаровательные ямочки на щеках растопят сердце любого мужчины.