— Я спросила, что ты тут делаешь?
— О. Ну, я люблю летать. — У Гермионы широко распахнулись глаза, уголки губ снова поднялись, и она… Салазар, если бы он не знал Грейнджер, то подумал бы, что она с ним заигрывает. То, как опустился её подбородок; как она посмотрела на него из-под ресниц и захлопала ими. Такими пушистыми и тёмными. На висках и лбу блестел тонкий слой пота, и Драко почувствовал собственный: каплю за каплей, стекающую между лопаток и ниже, по впадине на позвоночнике. — Ты вроде как знаешь. Должна знать, правда?
— Да, — она кивнула, — конечно, знаю. — Грейнджер прошла мимо него к трапу, задевая волосами его плечо. — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? У вас что-то случилось?
Случилось. Его штаны сейчас треснут по шву! Мерлин, если бы к его члену были проведены слёзные железы, он бы плакал и молил избавить его от тянущей боли.{?}[Фраза из романа Тафгай. ]
Малфой отрицательно махнул головой и слишком резко увёл взгляд в сторону, разрывая этот неприлично долгий контакт. Он похлопал себя по бёдрам, в поисках сигарет и вспомнил, что стоял в бриджах. Разорви его горгулья! Он медленно опустил голову, желая посмотреть и убедиться, что это его «случилось» выпирает не так сильно. Футболка закрывала пах достаточно, чтобы он мог облегчённо выдохнуть.
— Если хочешь курить, возьми у Пэнси, — Гермиона махнула рукой в сторону задней двери.
— Благодарю, — сказал он слишком тихо, возможно, Грейнджер его даже не расслышала. Когда она осталась за его спиной, он повысил голос: — Я, а точнее, мы, — мы подумали о том, что неплохо было бы посидеть вместе, как считаешь?
Он слишком резко озвучил свои мысли, пока мышцы жалило бесстыдное желание, а дурманящая похоть облизывала кость за костью.
Драко направился к заднему входу в коттедж и поднял сигареты со ступеньки. Он дал ей время. И себе, конечно, тоже. Если Грейнджер откажет, будет не так унизительно, услышь он это через несколько минут. А ещё лучше, когда он переспросит, подходя ближе. Дважды. Он позаботится о ней и даст возможность передумать.
Драко услышал всплеск воды и, повернувшись, увидел, что Гермиона уже вынырнула на середине бассейна. Она провела руками по волосам, убирая мокрые пряди назад, и повернула голову в его сторону. Если бы он не был так сосредоточен на внутреннем успокоении, которое вразрез уступало истошно бьющемуся сердцу, то заметил бы, как девушка, поджав губы, что-то усердно обдумывала, пытаясь удержаться на воде.
— Чем именно мы займёмся? — Услышал он звонкий голос, отскакивающий от воды, словно бьющееся стекло.
У Драко непроизвольно вырвался такой звук, будто с его рук наконец-то упали оковы, сдерживающие долгое время. Пока он шёл, прикуривая на ходу, обдумывал, как сказать об этом правильно. Сев на шезлонг, куда Гермиона бросила полотенце и где оставила палочку, он упёрся локтями в колени. Было жутко неудобно. Некомфортно; хотелось поправить. Ткань бридж и боксеры давили. Он поёрзал.
— Мы думали над тем, чтобы занять ваш бассейн. Если вы не против. И ты наверняка заметила, как Поттер облизывается, когда смотрит на Пэнси, и я подумал, знаешь, осталось не так много времени, чтобы… ну, — он зажал нижнюю губу зубами. — Было бы неплохо, если бы у них появился шанс попробовать. Ты ведь знаешь Пэнс. — Гермиона усмехнулась и Драко ответил ей слабой улыбкой. — Её нужно подтолкнуть.
Кого действительно нужно было подтолкнуть, так это его прямо в бассейн. К ней, прикоснуться к этим тонким полоскам и слизать каплю воды, зависнувшую на подбородке. Или он мог использовать асцендио{?}[Чары выталкивающие человека из воды. Заклинание использовалось Гарри Поттером на турнире Четырёх Волшебников. ] на Грейнджер: поймать её на лету и усадить к себе на колени. Мокрую и возмущающуюся.
Боги…
Вместо этого они обсуждали потенциальный секс между их лучшими друзьями. Что с ними двумя не так?
— И Гарри.
— Да. И Поттера тоже. — Драко медленно затянулся, ощущая смесь сладких ягод на кончике языка; он не сводил с Грейнджер взгляда, пока она, зависнув на одном месте, плавно водила руками из стороны в сторону. Прозрачные волны касались её тела, мягко обнимая нежную, загорелую кожу. Вода, грёбаная вода облизывала её на его глазах, совершенно бесстыдно и беззастенчиво! — Я могу приготовить что-нибудь.