Северус резко произнес:
— Это не его вина.
Гермиона бросила на него любопытный взгляд.
— А я думала, что ты терпеть не можешь Гарри.
Он пожал плечами.
— Ненависть не вписывается в тот покой, который я ощутил после смерти. Больше ничто и никто не имели значение. Ни Гарри Поттер, ни даже…
— Лили?
Он едва заметно кивнул.
— Полагаю, после моей смерти все мои тайны перестали быть тайнами?
— Может, и не все, но многие. Особенно о твоей любви к Лили.
— Мы иногда виделись… в загробном мире. Я был так взволнован, когда увидел ее в первый раз. Не знаю, чего именно я ожидал, но это было совсем не так, как я надеялся, когда был жив. Когда мой долг перед ней был погашен, все словно встало на свои места. Я все еще чувствовал любовь к ней, но уже скорее, как к близкому другу. А вся враждебность к Поттеру будто испарилась. Похоже, в загробной жизни некоторые вещи теряют всю свою важность и становятся несущественными. — Он пожал плечами. — Так что ты говорила о своем Поттере?
Тяжело вздохнув, Гермиона продолжила:
— Его настроение менялось со скоростью американских горок, ни один из моих доводов, уговоров не возымел эффекта. Так, я решила съехать из дома на площади Гриммо и жить самостоятельно. Услышав об этом, Рон был в ярости. На тот момент мы состояли в отношениях, и все было хорошо. Однако после войны мои взгляды на жизнь несколько изменились. Я наконец поняла, что для меня действительно важно. Не пойми меня неправильно, Рон и Гарри были важны. Но для человека, с которым можно создать семью, Рон просто не подходил. Мы расстались не очень хорошо. Но с тех пор, как он стал встречаться с девушкой из аврората, наши взаимоотношения наладились, и мы вновь общаемся как друзья. Спустя некоторое время Гарри и Джинни поженились, а я чувствовала себя несколько обделенной.
— Разумеется…
Она улыбнулась.
— Поверь, у меня были отношения. Просто все эти люди… Мне ни разу не попадался подходящий молодой человек. — Она подняла глаза и наткнулась на изучающий взгляд Северуса. — В сочетании с чувством одиночества, которое я сполна ощутила после окончания войны… Я могу понять твое отношение к жизни. Если бы я была на твоем месте, я бы тоже хотела иметь что-то стоящее, что-то, ради чего можно было остаться.
Северус кивнул и снова уткнулся в книгу. Он молчал, и Гермиона, давая ему возможность остаться наедине со своими мыслями, тоже опустила голову и стала читать. Наконец он постучал по странице.
— Какое место ты себе представляла, когда пыталась аппарировать?
— Коридор.
Он кивнул.
— Может, ты сможешь просто выйти отсюда? Точно так же, как переходить из картины в картину. Может, тебе стоит попробовать?
Гермиона прочитала абзац, где говорилось об этом, и согласно кивнула. Она поднялась с места и подошла к невидимому барьеру, за которым была библиотека Хогвартса. Северус молча последовал за ней. Обернувшись через плечо, она улыбнулась ему, а затем решительно посмотрела на невидимую преграду. Гермиона изо всех сил сконцентрировалась на полу перед картиной и двинулась к краю холста. По мере того, как она подходила все ближе и ближе, ее сердце ускоряло ритм.
Это должно сработать!
Удар!
Она снова наткнулась на барьер, не пропускающий ее дальше.
Приняв свое поражение, она опустила плечи. Повернувшись, она жалобно посмотрела на Северуса.
— Что мы будем делать? Как я смогу управлять школой с портрета?
Напряженным взглядом он рассматривал каждую ее черточку.
— Мы найдем способ, — наконец тихо сказал он. — Мы должны кого-нибудь предупредить о том, где ты. Может, Филиуса?
Она кивнула.
— В его кабинете есть картина, в которую мы сможем пробраться.
— Та, на которой нарисовано море? Ты действительно хочешь оказаться в этой лодке прямо посреди бушующих волн в самый шторм?
— Но у нас нет выбора. Я не знаю других картин поблизости. Придется воспользоваться этой.