— К сожалению, Егоров отличный стрелок. А вы, насколько мне известно, предпочитаете стрельбе из пистолета чтение стихов Пушкина и Баратынского.
Вот такие неприятности встретились Феликсу Петровичу на пути в Браилу.
<p>
</p>
3
Через несколько дней части седьмого корпуса осадили Браилу. Главная штаб-квартира разместилась на окраине Хаджи-Капитании — невзрачного села со множеством собак, расположенного неподалеку от Браильской крепости. Там же поставили свою палатку Феликс Петрович и Муравьев. Все шло к тому, что осада продлится долго, и приятели могли продолжить начатые в пути споры, читать Евгения Онегина, записки Цезаря о Галльской войне, составлять доклады и писать статьи, а Муравьев мог позволить себе доскональное изучение Библии. Времени на все это было предостаточно. Войска вокруг Браилы копали глубокие окопы, устраивали укрепленные валы, осадная артиллерия подыскивала подходящие места для расположения пушек, а специалисты по осадным делам выдвигали различные предложения. Феликсу Петровичу стало ясно, что работы тут непочатый край. Что ему еще оставалось, кроме как писать письма, критиковать командование и вести ожесточенную словесную полемику со своим идейным противником Муравьевым. Их споры обыкновенно случались во время обеда и перед ужином. Тогда на их походном столике появлялись результаты добрых чувств главного надзирателя над императорской кухней. Тот не забывал соученика своего сына.
Весь майский день гремела непрестанная орудийная канонада — артиллерия обстреливала крепость. Шла усиленная подготовка к штурму, а Феликс и Муравьев лежали на походных койках и читали: Муравьев углубился в Библию, а Феликс перечитывал «Записки о Галльской войне».
— На войне следует читать военную литературу, — сказал он Муравьеву. — Возьми Цезаря и прочти, как должно воевать. Почитаешь немного и кое-что поймешь.
— Что именно? — лениво спросил Муравьев.
— Например, насколько бездарно наше командование.
— На основании чего ты делаешь такие выводы? — Муравьев отложил Библию.
— Когда закончится война, ты, может, и станешь попом. А сейчас не забывай, что ты являешься военным дипломатом. Возьми и прочти Цезаря, и все поймешь.
— Такого понятия, как военный дипломат, не существует, — спокойно ответил Муравьев.
— Все равно. Как понятие, может и не существует, но как факт — да. Дипломат, который обслуживает военных. Не так ли в действительности? И вообще, человек, который так глубоко копается в разных там христианских небылицах, не сможет стать хорошим политиком.
— Христианских? По-моему, ты ошибаешься. Сначала там речь идет о большой революции, а потом о большой политике. А я хочу найти там истину. Просто историческую истину.
Феликс Петрович смягчился.
— Из древних источников я предпочитаю Плутарха и Апиана. Особенно их описания восстания Спартака. Да, да. Предпочитаю читать о восстании Спартака, а не описания христианских мучеников. Ты думаешь, что Спартак, этот талантливый полководец, был необразован и был не в состоянии проповедовать. Он мог, но выбрал оружие перед проповедью. Между прочим, когда ваше святейшество тронется в путешествие ко Гробу Господню?