Батрисс грохнула сцепленными ладонями по столу:
— Я не поддаюсь на грубую лесть!
— А Лель сказал бы: «Да неужели?» — Дым широко улыбнулся.
— А он не с вами?
— Подберем по дороге.
Контрабандистка взмахнула ладонями:
— Хорошо, хорошо, уговорили! Я как раз собиралась в столицу за покупками.
— И тебе ведь неважно, в какую именно? — и лекарь нырнул за Эриль, разумно полагая, что в нее Батрисс ничем тяжелым швырять не станет.
Как в воду глядел.
Брюнетка поставила плоскую сковороду на уголья. Подождала, пока прогреется. И стала в растопленном масле обжаривать рыбу до румяной корочки. Выложила куски на деревянное блюдо и подвинула гостям.
После обеда Эриль отправилась на мостки мыть посуду, Дым увязался за ней — не столько чтобы помочь, а чтобы поплескаться в еще прохладном, но очень чистом море. Батрисс же, склонив к плечу голову, оглядела хмурого Янтаря:
— Как насчет того, чтобы послужить мне грубой мужской силой?
Он пружинисто встал.
Женщина, вихляя бедрами и пряча в углу рта насмешливую улыбку, долго плутала среди дюн, поросших дроком и тамариском, и, наконец, остановилась в песчаной ямке за густым ивовым кустом, где даже шум моря был не так настойчиво слышен. Присела на корточки и поглядела на спутника снизу вверх.
— Садись, в ногах правды нет.
— Мы уже пришли?
Батрисс серебристо рассмеялась.
— Мы уже пришли. Скажи: какая кошка между тобой и вуивр пробежала?
— А тебе что за дело?
Она дерганула плечиком, на котором шелушился первый весенний загар.
— Просто… интересно.
— Я не буду тебе говорить.
— Почему? — Батрисс по-кошачьи провела розовым языком по припухшей губе. — Раньше мы прекрасно ладили.
— Раньше.
— Не будь букой, — она стремительно поднялась, скользнув бедром по его бедру. — Расслабься. Мне можно довериться. Я утешу тебя скорее, чем священник Кораблей.
Янтарь отстранился, глядя на колышущиеся ветки.
— Они купаются голыми.
Батрисс улыбнулась лукаво.
— О-о… Да ты ревнуешь, мой сладенький… Ну-ну, не зыркай! Этим меня не проймешь…
Она пробежалась пальцами по закаменевшему плечу оборотня, закинув глаза к небу, все так же улыбаясь, а вторую руку возложила ему на загривок, нажимая и поглаживая.
— Однажды я пряталась раненая… в публичном доме. И многому там научилась. Например — вправлять мозги мужчинам!
Батрисс захохотала и нырнула под низкие ветви. Синий платок с подшитыми по краю монетками слетел у нее с головы.
— О! — брюнетка порывисто вздохнула. — Кажется, я оцарапалась. Посмотри!..
Оборотень, нагнувшись, развернул ее лицом к себе.
— Да не здесь, а вот здесь, — Батрисс выпростала в разрез юбки ногу в кожаных шнурованных бричес. — Ох, ты не увидишь, а тут узелок затянулся…
Она возвела очи к небу, кривя губы, чтобы удержать торжествующую усмешку, когда Янтарь нагнулся, дергая узел зубами. Растянул шнуровку.
— Тут не синяк, тут рыбка.
Батрисс поиграла бедром, и рыбка точно поплыла по загорелой коже.
— Ну же! Что ж ты непонятливый такой?
Оборотень впился в рыбку губами, а потом завалил черноволосую на себя, заглядывая в фиалковые очи:
— А Эриль?