Глава 7
Окрестности Северной столицы изобиловали протоками, заводями, рифами, непредсказуемыми течениями, туманами и ветрами. Так что Батрисс, стеная, что отдает непосильным трудом нажитое, наняла все же лоцмана — молодого рыбака из ближайшей деревни, и тот благополучно провел «Ястребинку» через препятствия в просторную гавань, похожую на спокойное синее озеро в кольце земли. Скалы по обе стороны от ведущей в нее горловины венчали соединенные ажурным мостом маяки. Их звали Лерк и Тумка — по именам детей, отыскавших в тумане на берегу выброшенного морем мастера Торарина, будущего Корабельщика. Маяки издали были похожи на двух детей, взявшихся за руки.
А напротив них на подкове обрывистого берега сверкала сквозь пышную зелень терракотовыми крышами Имельда. Судя по количеству судов, кораблей, разномастных лодок и лодочек, судоходство и торговля на севере процветали. И давным-давно Имельда переросла ту маленькую деревушку, суеверно боящуюся моря, где Тумка и Лерк родились.
Батрисс чувствовала себя в Имельдской бухте, как рыба в воде, и, несмотря на стоны исхудавшего от морской болезни Дыма и мрачные взгляды Янтаря, не отказала себе пройти впритирку с самым красивым судном в гавани, громко окликнув вахтенного:
— Как зовется ваше корыто?!
Батрисс ответили соленым ругательством.
— Читать не умеешь? Крутишься, как собака под выменем!
Контрабандистка захохотала, перекладывая руль, и проскользнула у яхты под носом. Та и впрямь была хороша, вытянутый корпус, черные борта с багряной полосой вдоль орудийных портов, взятые на гитовы багряные же паруса; сверкание золота и меди; ростральная фигура из красного дерева, поддерживающая бушприт; и тянущиеся из клюзов якорные цепи.
А когда они, круто развернувшись, проходили у красавицы-яхты под кормой, Дым, забыв о тошноте, присвистнул, глядя на четкие медные буквы под иллюминатором:
— Твоя тезка, Эриль!
Вуивр, вцепившись пальцами в борт, прикрыла глаза.
— Чье корыто?! — перекрикивая шум воды и гомон чаек, опять заорала Батрисс.
— Пошла вон! А то всажу огоньку в корму!
— Другое всади! Или не стоит?!
И хохоча, повела «Ястребинку» к берегу.
Спрыгнув на пружинящие мостки, Батрисс замотала причальный швартов вокруг черного кнехта, торчащего из набережной, и широко раскинула руки — то ли приветствуя Имельду, то ли представляя ее пассажирам. Тем временем хмурый матрос перебросил на берег сходни.
— Ну, у меня тут еще дела, встретимся вечером в «Золотой цепи», — напутствовала она.
Оборотень поймал под локоть оступившегося, все еще зеленоватого лекаря. Эриль, умащивая сумку на плече, сошла следом. Глубоко вдохнула солоновато-пряный воздух. Это была другая столица. Нет, дома с ярко раскрашенными фасадами, ступенчатыми кровлями и тронутым копотью лесом дымовых труб оставались прежними, как и полосатые навесы лавок; и груды тюков и ящиков, сложенные вдоль набережной. Но сам порт — беспорядочный, людный, шумный — был слишком ярок рядом с тем, давнишним. Хлопающие под ветром полотнища, многоязыкий говор, смех — невозможно было представить ту Имельду такой. Слишком хорошо запомнились испуганные глаза и тусклые лица жмущихся к стенам прохожих, погашенные огни и сытый гогот гвардейцев в пустых тавернах.