Она не успела спросить как — мужчина положил одну ладонь ей на лодыжку, а вторую — прямо на травяной ковер. Его пальцы на ноге казались обжигающе горячими, но не причиняли настоящего вреда — по крайней мере, так казалось поначалу, пока они не стали действительно обжигать.
В какой-то миг показалось, что под ними плавится кожа, и она не сдержала крика — тут же упрямо прикусив губу. Но боль уже исчезла — более того, она ушла вместе с неприятными ощущениями в стопе и стреляющими протяжными нотками в лодыжке. Проклятое любопытство заставило открыть глаза — и издать долгий протяжный вдох. В когтях феа искрились странная, тягуче-темная субстанция с фиолетовыми искрами внутри. Она укутывала лодыжку и большую часть ноги до колена — и от прикосновения чужой магии холодило кожу и кружилась голова — или последнее было просто от потрясения и голода?
— Не больно? — в провалах глаз плясали такие же искристо-фиолетовые искорки, и в какой-то момент ей показалось, что они затягивают её внутрь, не позволяя отвести глаз, что он читает её разум в этот момент — словно открытую книгу. — Глупое сердечко, думаешь, мне нужно читать твои мысли, чтобы понять о чем именно ты думаешь?
Из провалов глаз исчез последний отблеск изумрудного морока — там царила тьма и фиолетовые искорки.
— Нет, — покачала головой, немного приходя в себя и мысленно встряхиваясь, — а должно? Пока вы не коснулись — было больно… а теперь — словно к целителю сходила.
— Любопытно… — правда, самого любопытства, впрочем, как и других эмоций, на искаженном лице не отобразилось. — Значит, ты определенно нравишься хаосу.
Хаосу?! О такой силе она ничего не слышала — только какие-то старые сказки про бездну и тварей в ней.
— А что это такое? Хаос? — спросила осторожно, оглядываясь по сторонам и наслаждаясь странной, умиротворяющей тишиной, которая царила на берегу озера.
— Ты совсем не представляешь, верно? Бедное мое сердечко, — когтистая ладонь взъерошила волосы прежде, чем она сумела увернуться. — Я расскажу тебе, как-нибудь потом.
Блеснули провалы глаз. Холодящее ногу ощущение … или заклинание? Или голая сила? Все это исчезло, оставляя ровную бледную кожу без царапин и — когда рука фэйри исчезла — ощущение пустоты. Наверное, это будет не слишком нормально, если она сейчас попросит его вернуть руку обратно, верно?
— К сожалению в книгах матери об этом ничего не было, — ответила спокойно, — а других в деревне и вовсе не найти, а денег на дорогу в город и покупку дорогих изданий у меня тем более не нашлось бы.
— Деревенская девочка умеет читать… Это определенно интересно, — мурлыкнула тьма с мороком мшисто-зеленых глаз.
— Деревенская девочка и не только читать умеет, — она осторожно поднялась, опираясь на ногу, и не ощутила ни малейшей боли! Поневоле на губы вылезла совершенно счастливая улыбка — и она тут же склонила голову, сжимая пальцы руки в кулачок. — Я не забуду вашей помощи и заботы, она навеки останется в моем сердце, Рыцарь. Пусть тьма и… Хаос будут справедливы к вам и воздадут по заслугам!
Мужчина приподнял бровь. Темнота медленно уходила, и в лучах медленно заходящего солнца он казался особенно бледным и смертельно усталым.
— Садись, девочка, которая обладает бесценными умениями, и посиди со мной немного.
Это было определенно не предложение, потом что тьма резко выметнулась из-под черненых лат и дернула её осторожно на землю. Только теперь Айна заметила, что тот пятачок земли, на котором стоял Рыцарь, был словно выжжен дотла — ни зелени, ни цветов — только обугленная черная земля.
— Так бывает, — заметил в ответ на её молчаливый взгляд.
Она даже не вздрогнула, когда чужая голова поудобнее устроилась на коленях, а черные волосы рассыпались по подолу платья. Фэйри вытянулся во весь рост, прикрыл глаза, и, вроде бы, задремал.
Этот день казался все более нереальным — словно подернутым дымкой сна. И что все же это было? Отчего он обезумел и погнался за ней, а потом отпустил и вылечил? Кто он такой, этот странный Рыцарь без имени?