В кабинете директрисы устроилась раздумчивая тишина, которая царила там еще несколько минут. И Гермиона не спешила ее прогонять или возражать Макгонагалл, чьи глаза продолжали смотреть куда-то сквозь, вдаль. Возможно, в более светлое будущее.
Грейнджер было о чем подумать. Если до этого все ее мысли чаще всего сосредотачивались на тех, кто был в ее лагере, кто понес потери, навсегда потерял близких или себя, то сейчас ей предложили подумать о другой стороне. Которой, если посмотреть объективно, больше не было. Не должно быть.
Однако настойчивый червячок продолжал копошиться в мыслях, выискивая, почему именно все это не казалось такой уж правильной идеей. И нашлось название для проблемы весьма скоро: «Драко Малфой». Именно этот пункт мешал признать замысел Макгонагалл удачным.
Затем директриса, вернув привычно строгий и уверенный вид, добавила:
— Естественно, мы пересмотрим все при первой же проблеме.
У Гермионы не было сомнений в мудрости и дальновидности Макгонагалл, поэтому противоречить тогда она не стала. Напротив, решила приложить все усилия, чтобы сомнительное сотрудничество оправдало надежды. Даже если для этого и приходилось выносить невыносимое в течение долгих месяцев; терпеть нестерпимое, сносить несносное; и круглосуточно мириться с непримиримым желанием запустить в высокомерное лицо Малфоя нечто настолько же тяжелое, как его общество.
Но вот сейчас, находясь у ворот Хогвартса, атакуемая холодными снежинками, в ожидании мистера Не-Стану-Выполнять-Свои-Обязанности-Если-Не-Заставишь и господина Эй-Я-Не-Буду-Никому-Помогать-Пока-Меня-Не-Прижмут-К-Стенке, Гермиона проклинала себя за те минуты сомнения. И за все следующие, когда могла избавиться от него, предоставив директрисе весь список объективно-очевидных причин, почему замысел данный был изначально обречен на тотальный провал.
И почему она просто не могла сказать «Нет, такой напарник мне не подходит, лучше уж назначьте Кровавого Барона, ведь от него будет больше пользы и меньше проблем»?
— О чем задумалась, Грейнджер? — вывел ее из раздумий неприятно-знакомый голос.
— Ты опоздал почти на час, — уведомила Гермиона, усиленно сверля наглое лицо слизеринца убийственным взглядом. И будь на его месте кто-то хоть чуточку обремененный совестью, он, скорее всего, превратился бы в сосульку. Но, к сожалению, покрываться густым слоем обвиняющих льдинок Малфой не спешил. Напротив, был укутан в шарф и теплую мантию.
— И ты все это время смотрела на часы, размышляя: «Возможно, мне не следовало заставлять Драко заниматься этими глупостями в такую паршивую погоду; может, стоит оставить его, наконец, в покое и заняться поганым списком самой»?
— Я думала о том, что ты, — она указала на него замерзшим пальцем, — самый безответственный человек во всем магическом мире. И я совершенно не понимаю, почему ты согласился на должность префекта, если абсолютно не заинтересован в выполнении даже элементарных возлагающихся обязанностей.
— Ох, Мерлин… — Малфой театрально изобразил головную боль. — Избавь меня от своих неинтересных мыслей.
— Ты сам спросил, о чем я думала! — вскипела Гермиона, чувствуя, как даже зимняя стужа отступает под гнетом разбушевавшегося огня раздражения.
— Я и представить не мог, что ты все это время думала обо мне, — самодовольно усмехнулся Малфой, и Гермиона поблагодарила гриффиндорский шарф за то, что так надежно укрывал ее вспыхнувшие от злости и смущения щеки. Малфой тем временем уже направился в сторону Хогсмида, очевидно начислив на свой счет еще одну сомнительную победу. Затем, чуть замедлив шаг, добавил: — А на должность согласился, чтобы скрасить твое скучное существование, довольна? И давай покончим со всем этим побыстрее, чтобы я смог вернуться к своим делам.
— И какие же у тебя дела, позволь поинтересоваться? — догнала его Гермиона, чтобы удобнее было сверлить недовольным прищуром.
— Не позволю, Грейнджер. Это очень невежливо с твоей стороны.