— Ты такой грубый, — обиженно заметила она.
— Находишь? — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Гринграсс медленно кивнула.
— Знаешь, уже ходят слухи…
— О чем это ты?
— Не я одна заметила, что в последнее время ты какой-то странный, — Дафна пожала плечами, отвечая на его мрачный взгляд: — Не участвуешь в наших вечеринках, где без тебя, кстати, царит сплошная скука; развешиваешь по замку какой-то мусор; усиленно не замечаешь моих знаков внимания, хотя раньше никогда не возражал против них. — Она подозрительно сощурилась: — Ты с кем-то встречаешься, Драко?
Да. Нет. Возможно. Почти. Скорее всего. Не знаю. Надеюсь…
— Моя личная жизнь тебя не касается.
— Значит, это правда, — разочарованно вздохнула Гринграсс. — А ведь Пэнси меня предупреждала… — Малфой напрягся. — Говорила, что ты достаточно серьезно увлекся какой-то загадочной, коварной ведьмой с красивыми волосами и богатой фантазией. — Он сделал мысленную пометку четвертовать болтливого Забини, предварительно скормив его длинный язык Венгерскому хвосторогу.{?}[Венгерский хвосторог (англ. Hungarian Horntail) — порода больших черных драконов, судя по названию, распространенных в Венгрии.] — Зря я ей не поверила.
Дафна печально облокотилась на спинку скамьи, всматриваясь в небо. Вообще-то там уже не было ни облачка, только зимнее солнце, скупо греющее заснеженные дорожки, и парочка ворон, но Гринграсс сидела с таким видом, будто прямо над ней лил дождь и бушевали грозы.
Смотреть тошно.
Посчитав тему исчерпанной, Драко уже сделал несколько шагов в сторону замка, когда она заговорила:
— Наверное, дело в атмосфере праздника, — очевидно не зная ничего про подлинную историю треклятого Валентина. — Сидела у окна, наблюдала за падающими пушистыми хлопьями снега и вдруг поняла, что всего через неделю День всех влюбленных, а мне не с кем пойти на вечеринку, некому послать шоколад или нелепую валентинку. Затем подумала о тебе, вспомнила, как нам хорошо было в прошлом году, все те вещи, которые мы вытворяли… — она мечтательно улыбнулась. — Не знаю, как выразить словами, но… Может, тебе знакомо подобное чувство?
— «Чувство» — расплывчатое понятие, — буркнул Драко.
Гринграсс обреченно кивнула, уставившись в пустоту. Ему бы оставить все как есть; уйти; догнать Грейнджер, желательно прежде, чем в ее упрямую голову проникнут необоснованные подозрения. Но что-то — вероятно, пресловутое праздничное настроение — заставило Драко, вздохнув, подсказать:
— Слышал, Нотту тоже не с кем пойти на вечер.
***
Гермиона ворвалась в библиотеку маленькой грозовой тучей, наэлектризованной до самых корней волос. По пути сюда она успела придумать для Дафны Гринграсс множество неприятных проклятий, но вряд ли это хоть частично удовлетворило клокочущую ярость внутри. Более того — если бы все ее раздражение вдруг обратилось в нечто материальное, все книги рядом воспламенились бы и выгорели всего за пару секунд, подобно спичкам.
Но Гермиона слишком любила книги. Потому заставила себя глубоко вдохнуть успокоительно-сладкий аромат старого пергамента и ветхих страниц; сосчитать до двадцати, выравнивая сбившееся дыхание. И ожесточенно прошептать:
— Пустоголовая стерва!
К счастью, кроме нее, поблизости не было никого, кто мог бы оценить весь масштаб ее падения. Пожалуй, подобные темные, недостойные чувства завладевали Гермионой только из-за Лаванды Браун, так бесстыдно висевшей на шее Рональда еще с шестого курса, стоило тому стать вратарем гриффиндорской команды и нарастить парочку мышц. Однако те чувства — ничто по сравнению с тем, что Грейнджер испытывала ныне. Ревность жгла ее изнутри струями лавы. И разум, подкидывающий туда бесполезные ведра с водой в попытках указать на беспочвенность подобных переживаний, проигрывал с явным отрывом.
Собственно, слова Гринграсс не стали для Гермионы откровением. Что уж там. Проклятый Малфой и сам без устали напоминал о том, что считает ее скучной заучкой с вороньим гнездом вместо волос (куда он, между прочим, с таким наслаждением зарывался в минуты их близости), а мелкие препирательства не имели никакого значения сейчас, когда их отношения столь сильно переменились.