Ее выдают мелочи, например, то, как она осторожно прижимается к противоположной стене, спускаясь по лестнице. Между ними повисает тяжелая тишина. Пальцы куноичи слегка дрожат, проскальзывая вниз по перилам, девушка время от времени прикусывает губу, несмотря на все свои попытки сохранить бесстрастное выражение лица. Итачи мимолетно задается вопросом, неужели их встречи прошлой ночью недостаточно, чтобы доказать, что он действительно не заинтересован в ее убийстве или в чем–то еще, чего она так боится, — но шиноби может сказать, что Харуно медленно закипает, и это напряженное молчание не продлится долго. Учиха лениво решает, что напарница расколется к тому времени, когда их странная команда достигнет периметра темного леса. И он не остался разочарован.
Как только они обошли лес на полмили и не обнаружили никаких признаков вторжения, Сакура не выдерживает, звуча болезненно растеряно. — Почему продолжаешь преследовать меня? Ты хоть представляешь, насколько это жутко?
Итачи поворачивается, чтобы посмотреть на нее почти недоверчиво, и останавливается как вкопанный. В течение своей жизни — или жизней — его обвиняли в более чем несомненно отвратительных преступлениях, но никогда в чем-то столь постыдном, как преследование девочки-подростка. — Что?
Отступница буквально вырастает на несколько дюймов из-за возмущения, что заставляет ее злобно топнуть по ближайшей сосновой шишке в пределах досягаемости. — Ты слышал меня! Куда бы я ни пошла, ты случайно появляешься в этом же месте! Послушай, Учиха, я не знаю, какого черта ты от меня хочешь, но ты этого не получишь!
О степени ее самообладания свидетельствует то, что девушка воздерживается от того, чтобы выкрикнуть последние четыре слова во всю глотку, но ярость в голосе безошибочно угадывается, когда она пристально смотрит на него. Учиха немедленно отвечает тем же. — Будь уверена, что я не слежу за тобой, Сакура, — резко отвечает Итачи, продолжая патрулирование. — И я, безусловно, ничего от тебя не хочу.
Сакура хмуро смотрит ему в спину, прежде чем немного ускорить шаг, чтобы догнать. — Но…
— Совпадение.
Сталь в его голосе скрывает малейший намек на неуверенность. Куноичи вздыхает про себя, рассматривая лес и используя чакру, чтобы исследовать глубины местности. Итак, он не преследует ее — ну, во всяком случае, не намеренно, и она не может решить, лучше это или хуже, но что-то не так, и тогда Харуно понимает, что беспокоило ее в нем с тех пор, как они впервые увидели друг друга.
— Так, где же все-таки твой акулий друг? — Подозрительно спрашивает Сакура.
Учиха моргает, не в силах удержаться, чтобы не представить физическую реакцию своего бывшего напарника на такое заявление. — Кисаме стал партнером Зецу после моей смерти, — спокойно говорит нукенин. — Он и остальные члены Акацуки, за исключением Лидера и Конан, не знают о моем… текущем состоянии.
Девушка пристально смотрит на него, все постепенно начинает обретать смысл. — Значит, ты теперь вроде секретного агента-одиночки? — Не унимается куноичи.
Итачи не отвечает.
Невозмутимая Сакура продолжает, радуясь возможности формулировать вопросы, которые возникали у нее в голове, даже если это касается одного из самых невосприимчивых людей, с которыми она когда-либо имела сомнительное удовольствие общаться. — Я предполагаю, что они, должно быть, ждут, чтобы, как бы правильнее сказать, представить тебя для чего-то большого, но почему ты выполняешь все эти случайные побочные миссии? Похоже, они не имеют никакого отношения к каким-либо злым планам по захвату контроля над миром…
Итачи смотрит на нее несколько мгновений, ничего не выдавая.
Отступница оценивающе оглядывает его с ног до головы. — Ты пополняешь фонды организации, не так ли?
— …
Сакура на самом деле встала на цыпочки, глядя на него так, будто он представляет собой особенно интересный медицинский случай. — А это значит, что ты, должно быть, что-то планируешь!