— Это зелье для роста волос?
— Не советую его пробовать.
Она многозначительно посмотрела на Малфоя, но тот стоял со все еще склоненной головой и выцарапывал ингредиенты на пергаменте, самодовольно улыбаясь.
— Тебе стоит придумать зелье для борьбы с невыносимыми кретинами. Я бы закупилась оптом.
— Хм. Я был слишком занят созданием зелья против невыносимых девиц.
— Ну конечно, шкурный интерес. Ты похож на шимпанзе.
Он перестал писать, перевел безучастный взгляд на отдаленную ножку стола, а потом медленно поднял голову.
— Шимпанзе? Если ты собиралась выбрать надменное эгоистичное животное, почему не остановилась на гиппогрифе? Надеешься, что я буду вытаскивать жуков из твоей шевелюры? Я думал, это работа Уизли.
Она бросила на него яростный взгляд и поджала губы.
— Шимпанзе самовлюбленные. Выглядят мило и безобидно, а на самом деле агрессивны, и когда ты думаешь, что они просто свисают с деревьев, они в это время готовятся бросить в тебя дерьмом. В своей игривости иногда могут исцарапать тебе лицо, и они всегда хотят одержать верх.
Малфой настолько широко улыбнулся, что больше не смог сдерживаться, и с выдохом сдался. Он закрыл глаза, и звук его смеха заполнил комнату. Гермиона расплылась в улыбке, даже не понимая почему.
— Грейнджер, объяснение точно про тебя.
— Не согласна. Я агрессивна только при необходимости, и я не пытаюсь одержать верх, я не…
— Ты постоянно воюешь со мной за верхнюю позицию, — произнес он медленно, а она переступила с ноги на ногу, пока его взгляд стремительно бежал от ее туфель к глазам.
— Я бы все равно выиграл.
Она молчала дольше, чем следовало, но что-то незнакомое в его глазах пробуждало в ней странные ощущения.
— Сомневаюсь.
Его таинственный испытующий взгляд отличался от того, который он обычно использовал. Гермиона резко вдохнула, а Малфой снова вернулся к пергаменту.
***
Светло-голубой с белым деревом, выгравированным на заснеженном холме.
Гермиона собиралась обойти Мэнор вокруг, когда Малфой поприветствовал ее с крыльца и не оставил никакого выбора, толкнув входную дверь и ожидая, подобно демону у Врат Ада, когда она пересечет порог… Ладно, возможно, получилось немного драматично. По крайней мере, на данный момент.
— Чай, кофе?
— Нет.
Должно быть, ее голос звучал напряженно, пока они шли через гостиную, потому что Малфой оглянулся на нее через плечо и слегка нахмурился. Теперь комната выглядела иначе, но Гермиона все равно ощутила на затылке леденящее касание воспоминаний. Вместо этого она попыталась сконцентрироваться на Малфое и его макушке со взъерошенными волосами.
Приезд в поместье стал сюрпризом, о чем он и заявил весьма раздраженно после ее прибытия. Она ничего не ответила, поскольку была слишком занята разглядыванием Малфоя. Обычно каждая его частичка была подобрана настолько скрупулезно, что в тяжелые деньки она смотрела на его собранность и успокаивалась.
Сегодня же было понятно: когда она пересекала границу его владений, он только встал с постели. Он рукой откинул волосы назад, пытаясь привести их в порядок, но выбившиеся пряди по-прежнему торчали в разные стороны. Левая штанина была измята; ни у кого другого она бы этого не заметила, но когда дело доходило до него, на это невозможно было не обратить внимания. Это было похоже на трещину в броне.
Но самым сбивающим с толку было его лицо: спросонья глаза были слегка припухшими, а на правой щеке виднелся след от подушки. Ему пора было побриться; со щетиной он больше походил на хулигана, чем с той ухмылкой, что она видела однажды, когда во время опроса одного из его работников на ее блузке расстегнулась лишняя пуговица. Тогда он неделю обвинял ее в том, что она пыталась соблазнением выудить секреты у его зельевара, пока она не спросила, как ему удалось заметить одну маленькую пуговицу — после этого он никогда больше не возвращался к теме.
На подбородке Малфоя виднелись морщинки. Три короткие линии были почти незаметны под тенью щетины, но теперь, когда Гермиона оказалась ближе, она смогла их разглядеть. Его губы выглядели более розовыми, чем обычно, хотя, возможно, они так выглядели из-за контраста. Он и правда… Малфой улыбнулся под ее взглядом, и ухмылка, которую она вспомнила ранее, появилась на его лице во второй раз. Гермиона ощутила что-то внутри, но отказалась это чувство называть иначе как тошнотой.