— Я собираюсь позавтракать с твоей матерью.
— С каких это пор ты хочешь проводить время с моей матерью?
Гермиона пожимает плечами, проводит пальцем по складке на записке и смотрит, как он потирает подбородок.
— Я ей нужна.
Он поднимает глаза от папки, которую нашел в ее вещах, и хмурится.
— Уизли будет в порядке, если ты подождешь час.
Она закрывает глаза.
— Не знаю, — шепчет она.
— Подожди — ты только что призналась, что чего-то не знаешь?
— Не знаю.
— Я не удивлен, Грейнджер.
— Не знаю, — слова вырываются с выдохом, как будто ее ударили в живот.
— Тогда разберись, Гермиона! — кричит он.
Она открывает глаза, ее кровь мчится и заставляет все тело пульсировать.
— Не знаю.
— Как и я.
— Не знаю.
— Я не удивлен, Грейнджер.
Она хочет разорвать все на части. Она хочет схватить его своими руками и почувствовать жестокость его разрушения.
— Не знаю.
— Как и я.
— Не знаю.
— Тогда разберись, Гермиона!
— Не знаю.
— Все в порядке.
— Не знаю.
— Как и я.
Гермиона делает глубокий, дрожащий вдох и трет горящие глаза.
— Я собираюсь встретиться с твоей матерью.
— Перестань волноваться, Грейнджер. Сперва ты ей не понравишься, но она привыкнет.
Она встает, чувствуя, как немеют ноги, и сжимает кулаки.
— Это не то, чего я хотела, — грубо шепчет она, потому что правду нельзя выдать спокойно, когда так больно. Она должна прорваться из твоего нутра и разорвать половину сердца.
— Это не… никогда не станет… — она замолкает, и он смотрит на нее, смущенно наморщив лоб. — Это все, что осталось, — хрипит она, и горячие слезы текут по ее щекам.
Он отодвигается, встает, обходит вокруг стола и протягивает ей руку. Она передергивает плечами, качает головой и касается кончиками пальцев, когда пытается оттолкнуть его. Он дергается, пытаясь схватить ее за руку, но она вырывается и, он тянет ее к себе, пока не вжимает в стену своей груди. От него пахнет только персиками.
— Это все, что ты мне оставил, я больше так не могу! — кричит она, толкая его в грудь, пытаясь убрать его руки, ударяет кулаком в плечо.