— Это был его выбор, — заметила Грейнджер. — Он сам так решил. Гарри делает, что хочет, что чувствует правильным. Иногда его действия сходятся с желаниями других, иногда он вообще не должен этого делать. Я же говорю о людях, которые делают то, что не хотят, потому что им так сказали. Ну, то есть… иногда и по другим причинам. Иногда они просто заблуждаются. О людях, которые приходят в себя, обретают контроль над ситуацией и потом не используют власть, чтобы обеспечить себе лучшую жизнь. Жизнь, которую хотят.
— Это все равно что терпеть жестокость, когда нужно развестись, или уволиться, или начать революцию. Ни один из нас не должен обладать властью, с помощью которой можно испортить жизнь человеку, а ты не должен с этим мириться. У всех нас есть сила сделать жизнь лучше. Не все ею пользуются.
Или же знают как, подумал Драко. Ошибки становится делать лишь труднее, не проще. Когда ты представляешь, как именно малейшая ошибка может разрушить тебе все будущее, наличие выбора парализует. Даже если его возможность была твоим заветным желанием.
Они свернули с улицы, и в поле зрения с другой стороны появился дом Поттера. Плохая была идея. С плохими идеями Драко свел близкое знакомство, так что теперь сразу их признавал. Он только не знал, повлечет ли эта плохая идея потерю сна, уха или более важных частей тела.
— Я просто говорю, что однажды придет нечто большее, мощное и изменит нашу судьбу. Нечто такое, что нельзя остановить. Такова жизнь.
Драко считал, что это нечто уже пришло, да и никуда не уходило. Что под ним кроются такие понятия, как судьба и время, и созданные ими монстры, и все, что сгинуло. А может быть, по миру распространится вирус, созданный в какой-нибудь лаборатории. Величайшей слабостью человечества была самонадеянность, подталкивающая управлять явлениями, превосходящими человека, и из этого проистекало желание изобретать средства, которыми эти явления можно было уничтожить. Это касалось всего и вся.
— То есть ты сейчас признаешься, что подготовила подземное убежище с припасами и пятилетний план сопротивления, чтобы отвоевать мир?
Грейнджер развернулась к нему лицом, крутанув ручку, но так и не толкнув входную дверь. Драко не удивился бы, стой за ней Уизли с палочкой наизготовку и ворохом подозрений. Драко не знал, сам ли оказался в клетке или только в нее смотрит.
Грейнджер широко распахнула глаза, так, что свет сумерек прошел сквозь радужку, обратив ее в зеленую.
— Откуда ты узнал?
Он пожал плечами, и она схватила его за руку, словно он готов был развернуться и уйти. Драко не сопротивлялся.
— Я умнее тебя, а с тобой все ясно… Это была не шутка, Грейнджер, и уж точно не настолько веселая.
— Извини, — выдавила она сквозь смех и резкие вдохи. — Ты просто такой милый.
— Милый?
— Как котенок перед львом, все эти «рар» против львиного «ра-а-ар». Ну, не как у пиратов, а с большим… «р-р». Свирепо. По-животному. Неукротимо. Опасн… В общем, смотреть на тебя умилительно, но ты не выиграешь. Котенок, Малфой, — она отвела палец от его груди и показала на себя. — Лев.
Драко хмыкнул и уперся в дверь ладонями по обе стороны от ее плеч. Грейнджер выпустила дверную ручку.
— Но львы попадают в клетки, так что не понимаю, какую опасность ты представляешь.
— Ты в моей клетке, так что если не понимаешь, то ты…
— Ее просто нет. Я бы посмотрел, какая ты неукротимая, Грейнджер. Необузданная. Но если думаешь, что я не смогу угнаться, ты уже проиграла.
Ее щеки залило румянцем, порозовели уши, и Драко захотелось добавить больше красок. Он отодвинулся, слишком остро осознавая, где они находятся, чтобы так отвлекаться на ее тепло, но Грейнджер качнулась за ним. Дождалась, пока удивление не перейдет в понимание, или же убедилась, что он больше не отходит, и тогда поцеловала.
Ее руки вцепились в воротник футболки, полные мягкие губы ласкали его рот, и на чьем пороге они стоят, стало совершенно не важно. Драко обнял ее за плечи, но этого не хватило, потому он огладил ее бока, притянул ближе, заполняя ею пустоту между ними.
Кончики их языков соприкоснулись, Грейнджер порывисто вздохнула, отчего Драко подался вперед, а в животе у него завязался узел. Жажда. Его пальцы сжались на ее бедрах, он поцеловал ее крепче, намереваясь вновь и вновь срывать с ее губ этот вздох, пока тот — на будущее — не врежется в память.
В дверь что-то врезалось, судя по подскоку Грейнджер, ее спина. Драко, теряя равновесие, подался к Гермионе. Но когда щелкнула ручка, она отстранилась, забирая с собой все тепло.
Драко поднял взгляд, Грейнджер обернулась, одной рукой по-прежнему стискивая его футболку так, что та давила на шею. Гермионе потребовалась секунда, чтобы понять, что перед ней Поттер, и разжать пальцы. Дыхание вырвалось со свистом. Драко всеми силами сдерживал свое.
Поттер круглыми глазами смотрел то на нее, то на него. Грейнджер приняла свою смелую позу — как всегда, когда собиралась отстаивать свою точку зрения, — кашлянула и вскинула подбородок, а Драко рассматривал преимущества и последствия того, если схватится за палочку.