И тогда присоединилась Лехтэ к тем из женщин, что живут, казалось бы, сразу в двух мирах. Или ни в одном из них не живут, так будет точнее. Мандос их не принимает, потому что роа их еще живо, а белый свет чужд им. И они бродят, подобно теням, по улицам, мыслями сами в себе. Вдовы.
Лехтэ остановилась и, подняв к глазам руку, покрутила на пальце золотой ободок кольца. Счастливы те, у кого еще осталось ради чего жить. А как быть таким, как она, кого в воплощенном мире, по большому счету, ничего не держит?
И снова тяжелый вздох. Пока она не нашла ответа.
Гул голосов на улицах то нарастал, то вдруг стихал. Мимо проехал довольно крупный отряд, и Лехтэ, вздрогнув, огляделась по сторонам, словно разом проснувшись. Надо спешить. Некогда сейчас предаваться воспоминаниям. Что, если в самом деле корабли плывут? Тогда времени мало!
Они с Сурэ наконец покинули пределы города и ускорили бег. Умный конь легко летел вперед, подобно птице. Неутомимый, быстрый. Легкий и изящный, словно выпущенная стрела. Сначала вниз, к подножию Туны, потом к устью ущелья.
Взгляд ее упал на далекие ромашковые поля. На сердце вдруг потеплело, словно его согрело чьим-то теплым дыханием. Там, в этих самых полях, под светом Тельпериона, совершился их с Атаринкэ брак. Легкая улыбка коснулась губ Лехтэ, а в глазах на короткое мгновение мелькнул отблеск света. Того самого, что так ярко сиял на лице ее в прежние годы, когда еще были живы Древа. Как давно это было. И как много ушло с их гибелью… Не перечесть всего, даже если бы захотела.
Вот травостой сменился каменистой тропкой, но верный Сурэ по-прежнему легко и уверенно бежал вперед, и ветер трепал его гриву и волосы Тэльмиэль. Горы приближались, ущелье все ширилось. Еще чуть-чуть, и впереди покажется полоска воды. И тогда настанет пора послать осанвэ брату.
А пока — вперед!
***
Громады Пелори по бокам высились, внушая уважение и трепет. Внушая спокойствие. Может быть, в мире и осталось всего только надежного, что этот камень? Камень, который всегда был, есть и будет. Который стоял здесь в начале времен и будет стоять еще бессчетное число лет, даже если все остальное уйдет. Уйдет ли? Кто знает…
Сурэ осторожно ступал, перебирая копытами, и Лехтэ внимательно оглядывалась по сторонам. Где-то здесь должна быть тропка, что ведет к посту. Ей уже приходилось бывать там. В те года, когда свет померк, а корабли, забрав тех, кто был ей дорог, покинули этот край навсегда. Тогда она тоже стояла где-то там, высоко-высоко, на узком карнизе, всматриваясь в темноту до рези в глазах. На что надеялась? Да ни на что, наверное. Знала, что не вернутся, как Арафинвэ, а не проводить не могла. Хотя сердце обливалось кровью. Но спуститься вниз и уйти — нет. Так еще хуже.
В этот самый момент перед мордой коня мелькнула тень, вырывая Лехтэ из паутины воспоминаний, и перед глазами ее предстал Нгилион. Телеро, давний друг ее брата Тарменэля. Они подружились тогда, сразу после Исхода, и никакие потрясения не смогли поколебать дружеский союз телеро и нолдо. Странно. Или нет?
Лехтэ улыбнулась одними губами. И хотя из глаз ее так и не ушла задумчивая печаль, однако не выразить зримо радость от встречи она не смогла. Нгилион всегда относился к ней, точно к младшей сестре. Неизменно добрый.
— Ну-ка, кто тут у нас? — спросил он, подходя ближе и приветствуя Тэльмиэль кивком головы. — Не боишься?
Покачав головой, она наклонилась и легко потрепала коня по шее.
— До страха ли теперь? — спросила вслух.
— Это верно, — не стал спорить Нгилион. — Потом бояться будем, когда все закончится. Пойдем.
Последние слова уже относились к ним обоим — Лехтэ и Сурэ. Резво спрыгнув с коня, она пошла за провожатым вслед, бросив последний быстрый взгляд через плечо на полоску воды у самого горизонта. Так ярко сверкает вода в лучах Анара!
Ущелье все больше сужалось. Они свернули с основной тропинки влево и стали забирать все выше и выше. Нгилион велел остановиться, поманил Сурэ и увел куда-то. Через некоторое время вернулся уже без коня, пояснив:
— О нем позаботятся. Это тут, рядом.
Лехтэ не возражала — знала, что это правда. Немного подобрав юбку, чтоб удобней было идти, вновь продолжила путь.
Крупные камни под ногами сменились мелкой осыпью. Бежали резво, перепрыгивая с одного более-менее устойчивого валуна на другой. Небо становилось все ближе. Нгилион то и дело оглядывался, проверяя, идет ли она, и, лишь убедившись, что все в порядке, продолжал путь.
Тропинка петляла, подобно юркой змее, и вот в один прекрасный миг за очередным поворотом она увидела не серость скал, а раскинувшуюся далеко окрест голубизну моря. Кричали чайки, и теплый, ласковый ветер обдувал лицо.
Лехтэ замерла, прикрыв глаза, и тут вдруг с противоположного края площадки послышались быстрые, чуть слышные шаги.
— Тар! — догадалась она и кинулась навстречу.
Как раз вынырнувший из-за поворота брат тоже увидел ее и распахнул объятия:
— Тэльма, сестренка!
Брат прекрасно знал, что сестра не любит свое материнское имя, и называл лишь отцовским. За много лет Лехтэ притерпелась к нему, но любить, увы, так и не научилась.