Атаринкэ перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал пальцы. Лехтэ выдохнула, пытаясь выровнять собственное дыхание, и прошептала почему-то на ухо:
— Очень красив…
*
Уснули они только после смешения света — посреди ромашек, на плаще и в объятиях друг друга. Ирмо не послал им грез — счастливые, их фэар и роар отдыхали, а свет Лаурэлин все разгорался. Он и разбудил Атаринкэ, а в след за ним и Лехтэ. Он довольно потянулся, счастливо взглянул на жену.
— Мелиссэ, думаю, стоит вернуться.
Увидев некоторое замешательство жены, Искусник тут же пояснил:
— Мы не обязаны выходить к гостям и продолжать пир, если не хотим. Поверь, во дворце мы найдем, как провести время.
Атаринкэ встал и, надев штаны, помог супруге с платьем и прической.
— Прости, родная, кажется земля была жесткой, — он с сожалением провел ладонью по немного покрасневшей коже.
— Если тебе тяжело, я тебя отнесу. Если нет — тоже, — рассмеялся Куруфинвэ, поймав удивленный взгляд супруги. Он кружил любимую на руках, целовал и не мог налюбоваться.
В сад они вошли держась за руки и совершенно неожиданно встретили Финвэ, совершавшего прогулку к оранжереям. Однако Нолдорану хватило лишь взгляда на внука с супругой, чтобы понять, что не просто так они вышли из дворца этой ночью. Пожелав им отличного дня, он, не мешая им разговором, продолжил свой путь к цветам.
Очутившись в покоях, Лехтэ отметила, что они не только красивы, но и удобны. Огромная кровать, шкафы, кресла, тумбы и зеркало, проход в купальню, небольшую личную гостиную и кабинет.
Атаринкэ же тем временем убрал ненужные им сейчас плащи и взял со столика принесенные еще с вечера яблоки. Одно протянул Лехтэ, вторым захрустел сам.
— Чего бы хотела сейчас моя жена? — улыбаясь, спросил Искусник.
*
— Посетить купальню, — немного замявшись, ответила Лехтэ и, чтобы выиграть время, посмотрелась в зеркало.
Последние остатки смущения одолевали ее, но Лехтэ решительно их гнала. В самом деле, ведь нужно же привести себя в порядок после бурной ночи, да и просто слегка освоиться в новых покоях и почувствовать себя уверенно тоже не помешает.
При мысли о произошедшем дыхание Лехтэ невольно сбилось, а щеки заалели. Прежде ей не приходило в голову, что ее роа способно ощущать такое. Что руки, губы мужчины, любимого, мужа способны это все сотворить! Она сделала несколько шагов, подойдя к зеркалу почти вплотную, и каким-то новым взглядом оглядела себя. Дотронулась рукой до груди, медленно провела ею по животу, по бедру. Собственное роа ей тоже предстоит заново изучить. И да, эта сторона брака ей теперь безумно нравилась!
Лехтэ задумчиво закусила губу и обернулась к Атаринкэ, смотрящего на неё каким-то странным взглядом. Надкусив яблоко, снова подняв глаза на мужа, прожевала кусочек и проглотила.
— Очень сладкое, — прокомментировала она.
А потом задумалась: интересно, купальни во дворце устроены так же, как и в родительском доме? Или все же отличаются чем-то? Как туда набирать воду? Где взять необходимые принадлежности? И еще… Она будет мыться одна, или к ней присоединится мелиндо? При мысли о такой возможности дыхание Лехтэ снова сбилось, она чуть покраснела и опустила глаза, но почти сразу все-таки бросила из-под ресниц лукаво-вопросительный взгляд и спросила:
— Ты поможешь мне? Я ведь тут, — кивнула она в сторону купальни, — ничего не знаю.
*
— Конечно, родная, — тут же ответил Атаринкэ и немного поспешно покинул покои.
Лехтэ, теперь его жена, прекрасная и любимая, его… Образы прошедшей ночи так и стояли перед глазами, разжигая пламя и маня. Куруфинвэ наполнил купальню водой, добавил розовых лепестков и вернулся в покои. Лехтэ посмотрела на дверь, на мужа, снова на дверь.
— Я проследую за тобой, но только если ты сама этого захочешь, — ответил Искусник на невысказанный супругой вопрос.