Без сил опустившись на ложе, он ткнулся лицом в грудь Антиклеи, и та обняла его упрямую голову и принялась осторожно перебирать короткие, жесткие волосы.
— Настоящая женщина, — шептал он, целуя все то, до чего мог дотянуться — ее губы, глаза, подбородок, плечи. — Не могу уйти…
— И не надо, — ответила Антиклея.
Сизиф поднял голову, не сразу осознав услышанное, а после впился жадным поцелуем в ее уста, с восторгом ощутив, как собственная плоть его снова гордо вздымается, обещая любовникам поистине незабываемую ночь.
Вскоре колесница Гелиоса окончательно скрылась за горизонтом. Небо потемнело, показались звезды, и белоснежная луна, заглянув в окошко, осветила две тесно переплетенные на девичьем ложе фигуры.
До конца ночи Сизиф еще трижды овладел Антиклеей, а поутру, когда розоперстая Эос распахнула небесные врата, дочь Автолика прошептала, провожая любовника:
— Я хожу на охоту почти каждый день. Буду ждать тебя ровно в полдень у кипарисовой рощи.
— Я приду, — пообещал Сизиф. — И даже смерть мне не помешает!
Он еще раз горячо поцеловал Антиклею и, схватившись за ветку оливы, выскочил в окно. Спустившись по дереву, пересек двор и перелез через стену, словно и не было его.
И только отметины на теле заласканной дочери Автолика недвусмысленно давали понять, что все произошедшее ей не приснилось.
Эпилог
— Как это, интересно, ты собираешься доказать свою невинность господину Лаэрту, — проворчала няня, — когда тебя весь этот месяц объезжал этот паскудный негодник Сизиф, причем почти не слезая?
Завязав наконец ленты в прическе своей подопечной, она еще раз критически оглядела работу. Антиклея чуть заметно усмехнулась и пожала плечами:
— Есть способ. Надо просто рыбий пузырь наполнить кровью.