«Так что возьми себя в руки и не отвлекайся», — злился на себя Снейп.
В основном на то, что никак не мог побороть волнение, которое не отпускало его с того самого дня, как он услышал чертово пророчество. Сознание мгновенно выдало замусоленные до тошноты строки.
«Вселенная переродится на востоке, объединив в себе силу рода.
Лишь заключивший с ней союз получит доступ к силе.
Когда умрет друг, ставший врагом
и любимый человек, добровольно принявший судьбу,
вступит она в свои права».
Мурашки пробежали по его телу. Он тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на зелье, которое мерно кипело в котле. Его цвет завораживал даже видавшего виды зельевара. В котле меланхолично побулькивало жидкое золото. Переливаясь от платинового до ярко медного и сверкая, словно было наполнено огнем изнутри.
Готово.
Северус погасил спиртовку под котлом, чтобы дать зелью остыть. У него появился час свободного времени, который он решил потратить на визит к Альбусу. Он был у него только утром, нужно проверить, как держится контрзаклятие. Мощь заклятия, заключенная в кольце, была поистине сокрушительной. Поэтому, предосторожность не помешает.
Его шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Было непривычно видеть Хогвартс опустевшим. Он конечно понимал, что они с Альбусом не одни в замке. Но сейчас было именно такое ощущение.
Сердце вдруг на секунду сжалось:
«А что, если Нат, не дождавшись его, покинула школу?» — он отмахнулся от этой мысли, решив, что все равно ничего сейчас сделать не сможет.
Ему нужно проверить Альбуса, через пару часов он напоит его зельем, на которое потратил почти три дня. И при благополучном исходе можно будет отдаться настойчиво стучащемуся в душу беспокойству.
Северус четко назвал новый «летний» пароль. Альбус сменил старый, так как не хотел, чтобы кто-то, кроме Снейпа, знал, что он находится в школе. Ему не нужны были ни ненужная суета вокруг собственной персоны, ни глупые вопросы. Так что Северус был единственным человеком, имевшим, так сказать, доступ к «телу». Которое по прошествии трех дней стало выглядеть и, сдавалось ему, чувствовать себя неплохо. По крайней мере повелительные нотки появившиеся в голосе четко говорили о том, что Альбус, наконец пришел в себя, избавившись от глупостей, приведших его к столь печальным последствиям.
— Я же просил тебя не вставать с постели хотя бы несколько дней. Альбус, мне кажется твое легкомыслие и так сыграло с тобой злую шутку, чтобы продолжать так же настойчиво рисковать и дальше.
Та назидательность, которую Северус хотел вложить в свои слова тем не менее была неубедительна. В его голосе были явные нотки волнения, на что Альбус только улыбнулся.
— Я серьезно, — он понизил голос и предостерегающе посмотрел на директора.
— Я знаю, Северус, прости. Просто я уже забыл, как это приятно, когда кто-то так о тебе беспокоится. Я лягу в постель.
Директор встал из-за стола, убрав в выдвижной ящик свитки пергамента, которые видимо изучал до прихода Снейпа со своими нравоучениями. Он послушно направился в спальню и лег поверх одеяла. Северус, с саркастической ухмылкой, наблюдал за всем этим театральным действом. Конечно, он понимал, что как только выйдет за дверь, Альбус снова уединится в кабинете. С другой стороны, у него осталось не так много времени, чтобы слушаться, даже из уважения, наставления скользких, язвительных подчиненных, даже если делают они их из самых благих побуждений. Северус сел рядом с больным и, вооружившись верной палочкой, начал свой неспешный обряд. Вдруг его сознание прошила шальная мысль.
А что если друг, ставший врагом, это Альбус?
Он же понимал, что как только он поймет, что Темному Лорду известно о пророчестве, ему при любом раскладе выгодно будет убить ее. Вот тебе и друг, ставший врагом. Но его беспокоило не осознание того, что Альбус может навредить Ей. А тот короткий промежуток времени, что остался ему, Северусу. А там, глядишь, придет и его время. Год. Двенадцать месяцев. Триста шестьдесят пять дней. Дней — отсчет которых уже начался. Он вздрогнул, когда Альбус взял его за запястье.
— Ты плохо выглядишь, Северус. Тебе нужно отдохнуть.
Он смотрел в черный омут его все еще отрешенного взгляда. Губы зельевара слегка подернулись улыбкой, заменившей необходимость что-то ответить.