— Это у тебя здесь руки дрожат, Нири.
Он глянул на свои руки, снова перевёл взгляд на Таруо и пожал плечами с таким видом, будто будущий вожак нёс полнейшую чушь.
Мальчишка-волколюд тоже бросился им помогать, но быстро понял, что ему такая туша не по зубам. Не собираясь отступать, он взял кирина за пышный золотисто-рыжий хвост и горделиво напыжился.
Таруо заскочил на телегу первым. За ним запрыгнул Нири, который тащил кирина за передние ноги. Гибкий и ловкий, Нири больше походил на ласку, нежели на волколюда, даже черты лица у него были острые, но его акурэ доказывал обратное. Превращался Нири всё-таки в волка, а не в кого-то из куньих.
Телега заскрипела под тяжестью добычи. Кирин с трудом помещался в телеге, так что его голову и задние ноги пришлось вытащить за высокие борта. Спрыгнув на землю, Таруо оглядел добычу. Кирин смирно лежал, где положено, только в остекленевших глазах застыла ярость дикого зверя, которую не вытравила даже смерть.
По его знаку мальчишка-волколюд достал из кармана свисток, набрал в грудь воздуха. Над лугом пронёсся резкий свист.
Со стороны луга тут же послышался ответ. Их умаппы, дальние родственники водяных, бродили по лугу, но послушно откликнулись на зов. Вожак умапп — рослый самец, весь в сине-зелёной чешуе и шрамах, повернул к волколюдам первым.
Четвёрка коней-водяных скоро приблизилась к телеге. На перемазанных свежей кровью мордах было одно и то же выражение пьяного удовольствия.
Мальчишка бросился их запрягать, но вожак попятился от него, рыча и прижимая к голове острые уши.
— Дай я, — Нири поравнялся с норовистым скакуном, схватил за узду и потянул к телеге. — Здесь главное знать, что ты выше, чем он, иначе слушаться не станет.
Мальчишка обиженно шмыгнул носом. Весь его вид так и говорил, что он хотел показать себя и справиться с умаппами, но Нири не было дела до его переживаний. Нири запрягал умапп одного за другим, попутно тараторя хуже вороны.
— Всё! — объявил Нири, хлопнув четвёртого скакуна по кожистому гребню, который заменял им гриву. — Кто хочет, запрыгивайте в телегу, я их поведу.
Охотники его послушались. Таруо как ни в чём не бывало встал рядом с телегой. Ещё чего не хватало, до их деревни не так далеко, чтобы он не смог дойти. Нири закатил глаза, но возражать не стал. В прошлый раз у них чуть до ссоры не дошло, когда он открыто выразил, что думает об упрямстве будущего вожака, так что теперь Нири не решился лезть с претензиями.
Телега тронулась с места. Фыркая и отдуваясь, умаппы косились на сопровождавших их волколюдов и на очень соблазнительные кусты с мелкими ягодами, что росли по обе стороны дороги.
Идя вровень с умаппами, Таруо слушал скрип телеги, тяжелое дыхание скакунов и порывистый ветер. Раж охоты понемногу растворялся, подобно туману. Другие охотники дремали на телеге, и он поймал себя на том, что лежать на кирине наверняка очень приятно. Особенно повезло тем, кто устроился на мягкой шелковистой гриве.
Таруо уже почти уступил желанию забраться к ним, когда уловил знакомые голоса. Они уже были совсем недалеко от деревни.
Таруо встрепенулся. Оглядел себя, подумав с досадой, что выглядит слишком потрёпанным. Но терзаться по этому поводу не было времени: телега уже подъезжала к воротам.
Стражники косились на их добычу с неприкрытым любопытством. Оба в наполовину развёрнутом акурэ, с человеческим телосложением, но звериными мордами и шерстью, они взбудораженно нюхали воздух и подёргивали хвостами. Молодым волкам лишь недавно доверили охранять ворота, и хоть это было почётно, на деле не являлось самым важным караулом.
Правый не выдержал. Когда голова кирина оказалась рядом с ним, он вытянул руку и коснулся костяного рога.
Через телегу с глухим рычанием перемахнул Нири. Приземлившись перед нахалом, он оказался так близко к юному стражнику, что они едва не соприкасались носами.
— Не смей тянуть лапы к нашей добыче, — Нири оскалил крупные зубы, и нахал невольно подался назад. Таруо уже хотел вмешаться, когда стражник прекратил пятиться и пошире расставил ноги.
— Не слишком ли ты задрал морду, Нири? — зазвенел юношеский голос.
— Уж повыше тебя, щенок. Увижу рядом с нашим кирином — оттаскаю за шкирку, как нашкодившую псину.