— Итак, как долго Ама должна была убеждать тебя, чтобы ты наконец обратилась к врачу по поводу своей лодыжки? — он хихикает, указывая на мою только что перевязанную ногу.
Смотрю на неё сверху вниз, потом снова на него.
— Примерно в два раза дольше, чем потребовалось, чтобы убедить тебя позволить врачам подключить капельницу.
Он смеётся ещё громче, поднимая забинтованную руку:
— Я знал, что с плечом придется поработать, но, честно говоря, не ожидал головокружения. Хотя не уверен, что мне нужна капельница от перегрева и обезвоживания.
— Конечно… потому что твоё предложение выпить несколько бутылок воды действительно сработало бы. — Преувеличенно закатываю глаза, прищурившись от нелепости его замечаний.
— Эй! Не издевайся надо мной, женщина, — шутит он с притворным возмущением. — Я профессионал.
— Профессионал в чём? Сумасшествии? — усмехаюсь я.
— Посмотрите — ка, кто называет чайник чёрным, Кармен Сандиего. Я не пропал без вести на каком — то безумном задании, как кто — то из наших знакомых, — намекает он, вскидывая брови.
— О′кей, — смеясь, восклицаю я, поднимая руку. — Выбери уже одно прозвище для меня и придерживайся только его, пожалуйста.
— Коне — е–ечно. Что вы предпочитаете? Принцесса? Сандиего? Может быть, «Эль — Сур»?
— «Эль — Сур»?
— Да. — Тревор машет рукой. — По — испански это означает «Юг». Магнит… шучу… Слушай, как насчёт побыть какое — то время Кэт?
— Меня устраивает. В конце концов, это моё имя, Тревор. Я не называю других имён и, конечно же, не буду отзываться ни на какие другие, если ты продолжишь в том же духе.
Ухмыляюсь, слегка хихикая над нашим хождением вокруг да около… но он не присоединяется ко мне. Его лицо становится словно каменным, и он резко сглатывает, слегка дёргая кадыком.
Он, кажется, чувствует себя странно неловко, поэтому я оставляю эту тему. Вскоре после этого ухожу. Мне хочется оглянуться на Тревора, но я этого не делаю; направляюсь прямо к двери, чтобы найти Аму в приёмной. Она была нашей попутчицей, но я не знаю, куда мы движемся дальше.
Наконец я нашла оазис. Мы выжили в дикой природе. Так почему же я так боюсь того, что может ждать нас в будущем?
Глава 12
Консультация по теплу
ТРЕВОР
Женщина, находящаяся за стойкой регистрации, весьма крупная и довольно недружелюбная, а смотрит на нас так, словно не верит ни одному нашему слову.
К счастью, она полагается на суждения своего тощего, как жердь, мужа: худощавого весельчака с улыбкой чеширского кота.
— Это от номера двести двенадцать, — говорит он, шлёпая бронзовым ключом по стойке. — А вот этот… от двести четырнадцатого. — Я широко улыбаюсь и пожимаю руку этого милого человека.
— Спасибо. Мы правда ценим это, — говорю я, указывая на Кэт и себя. — Я переведу вам деньги как можно скорее. День был тяжёлый.
— Чёрт возьми, сынок, — произносит мужчина, наклоняясь вперед. — Я бывал в этих лесах. Это не какой — то чёртов пикник.
Печально качаю головой, ещё сильнее сжимая его руку:
— Поверьте мне, сэр. Вы даже не представляете.
Хватаю ключи от наших номеров и благодарно машу рукой владельцам гостиницы. Ама уже давно ушла, возможно, вернулась домой, если это вообще возможно сделать в том куске жести, который она называет машиной.
Она отвезла нас в больницу в небольшом соседнем городке под названием Мэдисонвилль, когда я потерял сознание. И она же привела нас с Кэт к медицинской помощи, которую мы оба игнорировали слишком долго.
Хотя образ жизни Амы сильно пропитан традициями Старого Света, они с Вихо поддерживают некоторые полезности Нового Мира: одной из которых, к счастью, является шаткий старый фургон с деревянными панелями.
Мы могли вернуться к Аме, что было бы проще всего, но, как ни странно, Кэт умоляла принять настоящий горячий душ. Должен признаться, я тоже был не против.
Мы поднимаемся по трафаретной синей лестнице отеля типа «постель — завтрак» в той же промокшей от пота одежде, которую ранее позаимствовали у Амы и Вихо. Нас только что перевязали и накормили во время краткого пребывания в больнице.
Останавливаемся прямо перед дверями, и я оборачиваюсь к Кэт:
— О′кей. Итак… двести двенадцать или двести четырнадцать? — спрашиваю её.
— Двести двенадцать, — отвечает она, застенчиво пожимая плечами. — Мне нравится симметрия чисел.