— Идиоты, — прорычал он, — вы свои бошки в петлю суете, и меня за собой тянете. Я вообще не хотел ввязываться во всю эту хрень. Теперь, по вашей милости мы банда, а точнее группа лиц ведущих преступную деятельность, а виновата в этом…
Разъяренный бык медленно повернулся в мою сторону и уставился налитыми кровью глазами. Я сжалась, стараясь втянуться в халат, как черепаха в панцирь. Черт, какой мужчина. Сейчас он выглядел просто как бог. Зевс Громовержец, мать его за ногу. Если бы не было зрителей, я бы наверное содрала с себя халат и…
Наверное добрый боженька, когда раздавал мозги и везение, все же отвлекся от моей персоны. А может просто решил меня наказать за самоуверенность. Я сделала шаг вперед, споткнулась об волочащуюся полу желтой хламиды и вылетела из халата, как пробка из бутылки, прямо в руки рассерженному зверю, сверкая голой задницей. Он машинально меня поймал, всхрапнул, как конь, безумно озираясь по сторонам. Альбинка хрюкнула, Бобок закашлялся, подавившись очередной порцией чая.
— Ты, ты, ты… — прорыдал Буйнов, так и не выпустив меня из рук. Заметался по комнате, бросил моё тщедушное тельце на диван и ломанулся в коридор.
— Отжиматься побег, — выдохнула Альбинка. — Ты это. Спасиб конечно, что нас прикрыла. Надо же, в буквальном смысле, грудью на амбразуру. Но ведь шеф то человек, тварь божья. Он ведь все руки уже сточил. Ладно одевайся.
Я накинула все тот же, привычный халат, и устремилась за Буйновым. Надо объясниться, что я не нарочно. А то еще подумает, черт знает что.
Холодна роса обожгла голые ступни, и я почувствовала, что похмелье отступает. Пошла на звук. Треск несчастного дерева трудно было не услышать. Лучше бы не ходила. Варвар, голый по пояс, подтягивал охрененное тело, ухватившись руками за ветку. Вверх, вниз, вверх, вниз. Молча. Мышцы хищника играли в утреннем солнце, отливая капельками пота. Я замерла на месте, пытаясь справиться со своими крамольными желаниями. Сейчас мне было абсолютно индифферентно, что происходит с Федюней. Я вдруг поняла, что он мне и не нужен был никогда.
— Уходи, — сбившись с дыхания приказал варвар, спрыгивая на землю. — Беги в дом. Иначе я за себя не ручаюсь.
— А и не надо, Макс, — прохрипела я. — Не надо ручаться. Мы же взрослые люди.
— Я не уверен, что ты вообще человек, — усмехнулся Буйнов, подходя так близко, что у меня закружилась голова от терпкого мужского аромата.
Макс Буйнов
Эта ее припухшая капризная губка, которую Феня опять прикусила, просто зубодпробительно с ума сводяща. И голос — грудной с хрипотцой. Твою ж мать, что мне опять, что ли, на дерево лезть? Я скоро стану похож на самца бабуина такими темпами.
Смотрит на меня с таким вызовом, поганка, что я с трудом борюсь с желанием выковырять ее из дурацкого халата и прямо здесь, на мокрой траве сойти с ума.
— Я не уйду, — сказала эта упрямица и сама дернула пояс халата.
От моего стона, с земли испуганно вспорхнула стая птичек. Черт, все мои отжимания летят псу под хвост.
— Ну и дура, — буркнул я. Хотя, вот именно сейчас, дураком был я. Глупым ушастым ослом, который обалдел от созерцания сладкой морковки, болтающейся перед тупой ишачьей мордой на удочке.
Ее соски заострились, а в глазах зажглись огоньки. И молчно- белая грудь ходила ходуном. Человек слаб. Я не сдержался. Припал губами к ее соску, борясь с головокружением, словно голодный. Эта чертовка тихо выдохнула, потянулась к резинке моих тренировочных штанов. В паху загудела турбина. Вся кровь устремилась из башки вниз.
— Не останавливайся, — прохрипело исчадье. Да я и бы и не смог уже. Подхватил ее на руки и ломанулся в чащу, словно дикарь, стыривший у соседнего племени их знамя, ну или что там было у туземцев? Идола, или трубку мира. Не принципиально.
— Я ж тебе говорил, тут они.
Противный голос Ктулху, обрушился на мой разгоряченный мозг словно грязевой сель. Сука, какого хрена его принесло?