* * *
Тридцать минут спустя я возвращаюсь в свой дом и бросаю полотенца с сегодняшнего урока в стирку, когда в дверь звонят. Звук по — прежнему слишком пронзительный, и мое сердце начинает колотиться в груди.
Открывая дверь, я оказываюсь лицом к лицу с Венди. Она держит огромный пластиковый контейнер, наполненный какой — то темной жидкостью. Вещество выглядит ужасно невкусно, как смесь морских водорослей, и я надеюсь, что она не ожидает, что я выпью эту ужасную смесь. Я широко улыбаюсь ей.
— Привет, Венди!
Она улыбается и проходит внутрь, направляясь прямо на кухню. Она не провела много времени в моем новом доме, но, кажется, прекрасно ориентируется. Она опускает контейнер на кухонный стол, его содержимое плещется внутри, как мутная слизь.
— По дороге сюда я встретила Сойера на улице. Как дела в школе?
— Ну, у меня пока только один урок, — признаюсь я. — Но молва распространяется. Это был самый большой урок, который у меня был до сих пор, и мне нужно начать добавлять больше классов, если у меня будет больше учеников.
— Замечательно! — говорит Венди с широкой улыбкой.
Затем я подхожу к ней, чтобы заглянуть в контейнер.
— Что это?
— Суп, — отвечает она.
— О, — отвечаю я, не желая показаться удрученной, но плохо скрываю это.
Венди смеется.
— Не говори так разочарованно.
— Извини, — говорю я с виноватой улыбкой. — Это просто… выглядит не очень хорошо.
Она снова смеется.
— Вот это да! Это суп минестроне, и я приготовила слишком много, поэтому решила поделиться.
— Спасибо, — говорю я с виноватой улыбкой.
— Ты еще не ела такое раньше?
Я хмурюсь и протягиваю руку, чтобы встряхнуть контейнер. Его содержимое звучит так же непривлекательно, как и выглядит. Присмотревшись, я вижу серые кусочки овощей, плавающие с кусочками макарон. Странно. Я думала, макароны обычно едят с каким — то соусом, а не с водой. Размокшие овощи и макароны, плавающие в воде, звучат, мягко говоря, неаппетитно. Люди и их рацион весьма своеобразны.
— Может показаться, что это не очень, но это вкусно, — уверяет меня Венди, похлопывая меня по плечу, — тебе понравится, обещаю.
— Хорошо, — неуверенно отвечаю я. — Что ж, спасибо, что подумала обо мне.
— Так поступают друзья, глупая, — улыбка сползает с ее лица. — Теперь. О Сойере; когда ты собираешься сказать ему правду?
Правду?
Мой желудок скручивает, и мое сердце сразу же начинает колотиться.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, чувствуя, как паника начинает охватывать меня. Что знает Венди? — Правду о чем? — может ли она знать о Каллене больше, чем я показала? Я была так осторожна, чтобы не упоминать ничего необычного — только то, что Каллен был моим бывшим, и он вломился в мой дом. Я где — то ошиблась? Сойер рассказал ей обо мне? О том, какая я?
Венди приподнимает бровь, намекая, что я должна понимать, что она имеет в виду.
— Правду о том, как ты к нему относишься.
— Что значит, как я к нему отношусь?
Она кивает.
— Когда ты собираешься сказать Сойеру, что у тебя от него жар? — уточняет она, и я вдруг чувствую огромное облегчение, потому что боялась, что стою перед дулом другого дробовика (вроде, люди так говорят). Что касается моих чувств к Сойеру, то я была так занята всем остальным, что в последнее время совсем не задумывалась о своих чувствах к нему. В основном, я просто надеялась, что он все еще хочет дружить со мной.
Венди скрещивает руки на груди и прислоняется к стойке, показывая, что она не собирается прекращать разговор.
— Я не знаю, как обстоят дела на Корсике, но я могу только представить, что если ты испытываешь определенные… чувства к кому — то там, ты даешь ему знать. Так же, как здесь.
— На самом деле, — бормочу я, хмурясь, — на Корсике все не так.
— Тогда как это работает?
Я пожимаю плечами.
— Там женщины не имеют права голоса. Мужчины выбирают себе пару — ну, партнерш, — а женщины обычно соглашаются на брак, а не создают проблемы.