— Я не завидую, — процедил он.
— Завидуешь, — Бахира стиснула кулак. — Глупый рыцарь завидует Бахире, потому что не может позволить себе красный шёлк, не может позволить себе никакой шелк, никакие камни, никакое сладкое вино. Он говорит Бахире быть смиренной, быть как женщины Севера, но она не станет!
Не северянка, но дочь Офира. Свирепый вихрь песка и вечного зноя, пахнущая специями, которые он едал, разве что, в детстве, зная лишь комфорт, тепло и сытость, обучаясь разделывать кабана и играя с домашней стражей. Разбойники в горах Назаира временами жили не хуже королей, а то и получше некоторых, но королю куда сложнее потерять свою власть, чем им. Еще вчерашний отпрыск раубриттера мог забыть вкус начиненных грибами каплунов и лакать воду из грязной лужи. Он мог забыть, каков запах шафрана или ванили или мускатного цвета. Но Арис помнил — и эта память вгрызалась в него острыми зубами, раздирала на куски, когда он спал с этой женщиной или даже просто проходил мимо. Потому что прошлое его волновало, а Бахиру — нет.
Он навалился на неё, прижимая к постели широкие запястья с вьющимися под кожей синеватыми венами.
— Я знаю это. Знаю и то, что ты даже в постели не смиришься с тем, что я сильнее. Я — мужчина.
— Бахира видала мужчин посильнее рыцаря, — она улыбнулась, обнажив белые ровные зубы, и её подведенные черным глаза блестели, как два драгоценных камня в оправе. — Ты не станешь мужчиной, если будешь указывать ей, что делать.
-Ты слишком умна для бабы.
— А рыцарю нравятся только глупые женщины? Глупые шлюхи? Чтобы они его боготворили, обмывали ему ступни, стояли перед ним на коленях — этого он хочет? Но ему ведь станет скучно…
Бахира потянулась вперёд, ухватившись зубами за шнурок, завязывавший рубаху, и одним движением ослабила слабенький узел, обнажив пересекавший грудь шрам.
— И тогда… — продолжила она, потираясь об него бедрами, твердыми, точно под кожей был камень. — Он вернётся к Бахире. И всё начнётся сначала.
У неё не было тонкой талии и ножек-палочек, которые он мог бы обхватить одной рукой с легкостью — ничего подобного. Она с легкостью выдерживала его тяжесть, плоская грудь точно деревянная доска. Она спала со всеми — с женщинами и мужчинами, людьми и эльфами. Казалось, неважно было, чем ей утолять свой голод, ибо в любой плоти она видела красоту, и даже его самого однажды назвала красивым, поглаживая по волосатой груди, и он почувствовал, что это было сказано искренне, но её слова не усыпили сидевшего внутри закостенелого дурака. Того самого, который считал, будто бы единственным предназначением такой как она было рождение детей и забота о семейном очаге. Впрочем, это касалось не только Бахиры — он каждую женщину видел исключительно так. Вдруг поэтому ему с ними не везло?
— Признай, — прошептала Бахира. — Признай, рыцарь, что это правда.
Она вся бряцала золотом — офирские женщины почти никогда с ним не расставались. Огромный соблазн и возможность нажиться для воришек, но с ней такое не пройдет, потому что она родилась и выросла в другом месте. И все же нельзя было не признать, что Новиград и весь Север Бахира знала лучше него. Её этот город радовал — Арису же досаждал. Он без конца думал о Назаире, о долине Йелены, о запахе голубых роз и о руинах Ассенгарда, и мучительное бездействие, смешанное с этими мыслями, с горькой тоской, капля за каплей отравляло его — так же, как отравляла своей беспечностью она. Казалось, Офир вовсе не был её домом.
А даже если это ложь, даже если есть хоть малейшая вероятность подобного — пускай лжет. В конце концов, его настоящее имя тоже останется в тайне.
— Ублажи меня, — прошептал он, растягиваясь на постели рядом. — В последний раз.
— В последний? — её это позабавило. — Арис больше не вернётся к Бахире?
Она ухватилась пальцами за волоски в его бороде, потянув так, что кожу обожгло болью.
— Будешь врать Бахире — и лишишься этой красивой поросли у тебя на щеках. Она сама соскребёт её ножом вместе с твоей кожей.
— Это называется борода, — слабо усмехнулся рыцарь.
— В Офире мужчины стригут волосы аккуратно — во всех местах. О тебе такого не скажешь. Может, побудешь немного офирцем для Бахиры?